Обман

Рейчел встала со стульчака и на цыпочках подошла к двери. Отведя щеколду, она приоткрыла дверь и прильнула к щели, стараясь рассмотреть, что происходит в подсобке, и услышать то, что происходит в торговом зале. Мать уже включила радиоприемник и настроилась на станцию, которая без сомнения помогала ей вспомнить дни юности. Подбор звуковых дорожек вызывал ироническую усмешку – можно было подумать, что диджеем работал бог-насмешник, знавший все секреты души Рейчел Уинфилд. «Битлз» пели «За деньги не купить мою любовь». Если бы не слезы, душившие ее в этот момент, Рейчел наверняка бы расхохоталась.

Она потихоньку выбралась из уборной и, бросив торопливый взгляд в сторону торгового зала, кинулась к двери запасного выхода. Та была раскрыта настежь в надежде создать вентиляционный поток воздуха от душной аллеи позади магазина к такой же душной Хай-стрит, на которую выходила дверь в торговый зал. Воздух словно окаменел, но открытая дверь давала возможность убежать, что Рейчел было сейчас необходимо. Оказавшись в аллее, она бросилась к своему велосипеду, села на него и, изо всех сил нажимая на педали, помчалась в сторону моря.

Она ведь дала толчок, и все, согласно эффекту домино, начало рушиться – именно так оно и было. Но может быть, существовал какой-то шанс спасти хоть что-то до того, как рухнет все?

Глава 8

Фабрика «Горчица и пряности Малика» представляла собой небольшое предприятие, расположенное на северной окраине Балфорда-ле-Нец. Здание фабрики располагалось у дороги к Нецу, вписываясь в угол, образуемый изгибом идущего на северо-запад от моря шоссе Холл-Лейн, после которого эта дорога становилась улицей Нец-Парк-роуд. Здесь, в обветшалых зданиях, был сосредоточен промышленный сектор города: мастерская по пошиву парусов, ателье по изготовлению мебели и матрасов, столярная мастерская, автосервис, мастерская по изготовлению оград, рынок подержанных автомобилей, ателье по изготовлению пазлов[50] по индивидуальным заказам, владелец которого выбирал такие сюжеты своих композиций, что постоянно балансировал на грани предания его анафеме с амвонов всех городских церквей.

Корпуса, приютившие эти предприятия, были по большей части укреплены стандартными металлоконструкциями. Да и сами корпуса выглядели стандартно и вполне нормально вписывались в окружающую их среду: проходящая мимо них мощеная дорога была в выбоинах и ямах; у каждого здания стояли оранжевые контейнеры для мусора с дурацкой надписью «Золотые отбросы» на погнутых и обшарпанных бортах, в них сваливали все, от обрезков парусины до проржавевших матрасных пружин; стоящая в зарослях крапивы и конского щавеля ограда, составленная из нескольких скрепленных вместе велосипедных рам – такая ограда могла бы присниться огороднику лишь в страшном сне; листы гофрированного металла; гниющие деревянные поддоны; пустые пластмассовые емкости; громадные ржавые металлические конструкции, пробраться через которые не было никакой возможности.

Среди этого хаоса и развала фабрика «Горчица и пряности Малика» выглядела не только благопристойно, но и бросала упрек своим равнодушным к чистоте соседям. Она занимала одну треть здания, построенного в викторианском стиле со множеством труб на крыше; в нем в былые времена располагался Балфордский лесопильный завод. Через несколько лет, прошедших после Второй мировой войны, завод, как и вся промышленность города, прекратил свое существование. Но сейчас здание, в котором он когда-то размещался, преобразилось: его кирпичный фасад был очищен от вековой грязи, деревянные конструкции были заменены новыми и ежегодно окрашивались. Оно служило как бы бессловесным, но наглядным примером того, во что могут превратить свои здания другие бизнесмены, имей они хотя бы половину энергии Саида Акрама Малика и четверть его решительности.

Акрам Малик приобрел заброшенный завод в день пятой годовщины прибытия его семьи в Балфорд-ле-Нец, и одновременно с этим приобретением стал обладателем почетного памятного знака, подаренного ему в честь этого юбилея. Этот знак сильнее всего поразил Эмили, когда она вошла в здание фабрики, предварительно втиснув свой «Пежо» в свободное пространство среди стоящих вдоль улицы машин.

У нее дико болела голова. Причиной этого, как ей казалось, было то, что она понервничала после утренней встречи с Барбарой Хейверс, которая и сейчас еще не вышла у нее из головы. Ей совсем не нужен был политкорректный полисмен в команде, и желание Барбары взять в разработку того, кто был бы более всего угоден этим чертовым азиатам – англичанина, – беспокоило ее, заставляя задуматься еще и о том, насколько ясно представляют себе ситуацию другие детективы. К тому же присутствие в ее жизни Дональда Фергюсона – постоянно, словно кот-охотник, следящего за каждым ее шагом, – только усугубляло ее и без того незавидное положение.

Рабочий день начался со звонка шефа. Не утруждая себя ни приветствиями, ни пожеланием доброго утра, ни сочувственным комментарием по поводу несносной погоды, он с ходу пролаял:

– Барлоу, что вам удалось сделать?