Обман

– Я сказала ему, что вам вряд ли будет удобно, – объявляет Маргарет. – Могу позвонить ему и попросить не приезжать.

В принципе у Маргарет с Джеком отношения нормальные, хотя зачастую они и подшучивают друг над другом. Но я вижу, что иллюзий в отношении него у нее нет, а постоянные упражнения Джека в применении своих чар начинают Маргарет раздражать.

– Чего он хотел?

– Не сказал.

– Во сколько он собирался приехать?

– В десять. Но я объяснила, что уже в одиннадцать сюда прибудут полицейские. У вас будет слишком мало времени для Джека.

– Полиция приходит по поводу ружей?

– Да. Но я могу с ними передоговориться.

– Не надо. Уж лучше покончить с этим делом пораньше.

– Хорошо. А мистер Кроули?

– Он тоже пусть приезжает. Разберемся и с ним. Маргарет улыбается.

Боковым зрением я замечаю какое-то движение в саду. Это Морис. Он выкатывает из оранжереи груженую тачку и направляется к клумбе с розами.

Я тихо говорю Маргарет:

– Тот полицейский, который приходил сразу после исчезновения Гарри…

– Доусон.

– Да, Доусон. Вы с ним с тех пор общались?

– Вроде бы, нет… Хотя постойте… Да, да. – Она на секунду задумывается. – Он выходил на меня вскоре после вашего отъезда в Америку.

– После отъезда?

– Да, через несколько дней. Может, через неделю.

– Он что, приезжал сюда?

– Нет, в офис.

– Чего он хотел?

– Да в общем, ничего особенного. Задал несколько стандартных вопросов. Во всяком случае они показались мне стандартными.

Я молча жду подробностей.

Маргарет на секунду отводит глаза и говорит подчеркнуто бесстрастно:

– Доусон спрашивал, не произошло ли что-нибудь необычное в те несколько недель, которые предшествовали гибели мистера Ричмонда. Не было ли у мистера Ричмонда каких-то неприятностей. Я ответила, что во времена экономического спада проблемы есть у всех и что были они и у вашего мужа, но не такого рода, с которыми он бы не мог справиться.

– …Это совершенно правильно. Спасибо, Маргарет.

По ее лицу заметно, что она довольна успешно пройденным тестом.

– Да, еще звонил мистер Ричард Морланд. Он хотел заехать на минутку завтра вечером. Ему нужно о чем-то спросить, чего он не успел вчера во время поисков Джоша.

Морланд. Я благодарна ему за то, что он для меня сделал, но его внимание вызывает во мне неясное чувство тревоги.

– Он сказал, о чем именно?

– Нет, только оставил свой номер телефона.

Я беру из рук Маргарет маленький листочек с цифрами и кладу его на стол.

Маргарет собирает свои вещи и идет к двери. Я провожаю ее. У порога она порывисто обнимает меня. Раньше Маргарет так не делала. Что это? Выражение сочувствия? В ответ широко улыбаюсь ей, чтобы показать, что я в порядке.

Джоша я укладываю сегодня спать пораньше. На ночь читаю ему длиннющую историю, стараясь представлять персонажи в лицах. Он, конечно, все понимает. Он видит, что я из кожи лезу вон, чтобы восстановить наш контакт и утвердить себя в роли веселого, интересного товарища. Когда Джош думает, что я на него не смотрю, он украдкой бросает на меня быстрые взгляды и его рот растягивается в улыбке, но в основном слушает с серьезным лицом, отвлеченно глядя в потолок.

Мы обнимаемся на ночь, и в объятиях сына я чувствую какой-то холодок. Все понятно: это мне за то, что я пока не выполнила своего обещания обсудить вопрос об интернате.

Вниз я спускаюсь в подавленном настроении. Судя по всему, борьбу по этому вопросу я проиграла еще не начав ее. Если Джош твердо настроился на интернат, а я помешаю ему, он мне этого не простит.

Я забираю тарелку с хлебом и сыром в кабинет и уныло усаживаюсь за стол. Пододвигаю к себе счет за радиотелефон. Это счет за март, и занимает он три полные страницы, где перечислена почти сотня звонков. Я сразу отыскиваю двадцать шестое марта, день смерти Гарри. Он сделал в этот день шесть звонков, все во второй половине дня, следовательно – с яхты. Последний звонок был домой без десяти двенадцать. До этого он звонил Кэти, а точнее, на служебный номер ее школы, по которому родители могут связываться со своими детьми. Просматривая счет, я отмечаю известные и неизвестные мне телефонные номера, но не нахожу ничего неожиданного. Сложив бумагу, убираю ее в верхний ящик стола.

На листке, лежащем прямо передо мной, записан телефон Морланда. Набирая номер, я думаю, интересно, чем он может заниматься по вечерам: ходить в пивную, ужинать с людьми вроде Дартингтонов или сидеть в баре при яхт-клубе и болтать о море. Четкой картины у меня не вырисовывается.

Морланд поднимает трубку почти сразу.

– Здравствуйте, как дела?

– Ничего, спасибо.

– Как Джош?

– Трудно сказать. – Я действительно не знаю. – Он вбил себе в голову, что хочет перейти в интернат.

– Понятно. А вам эта идея не нравится?

– Я пытаюсь его разубедить, пытаюсь…

– Может быть, он сам забудет об этом через пару дней? – говорит Морланд.

– Может быть, – соглашаюсь я без особой уверенности.