Обман

Мой следующий вопрос, видимо, наивен, но я все равно задаю его:

– Что насчет цены продажи? Она реальная?

– Абсолютно. – Тон у Гиллеспи жесткий, глаза холодные. – Но вы должны понимать, что в среднем по стране сейчас двадцать процентов офисных помещений не находят спроса. А здесь, в Лондоне, да еще рядом с Сити – и все тридцать. Экономика в кризисе. Это рынок.

– Понятно, – произношу я и читаю по листку свой очередной вопрос: – Сколько может продержаться «Эйнсвик» при условии, что здание в Шордитче так и не будет сдано или продано?

Гиллеспи глубоко вздыхает.

– Думаю, могли бы выжать месяца четыре. И это намного больше того, что мы на самом деле заслуживаем.

Я не спрашиваю его, почему мы заслуживаем так мало, мне не хочется услышать о том, чего недоделал или в чем ошибся Гарри.

Мне нужно задать еще несколько вопросов, а Гиллеспи всем своим недовольным видом сбивает меня с толку. Приходится собрать всю свою волю в кулак.

Я продолжаю. Рассказываю о номерах счетов, которые нашла в старой записной книжке мужа. Сообщаю о том, что два из них Маргарет установить не может, и передаю Гиллеспи листок с отпечатанными на нем злополучными номерами.

Он смотрит на листок буквально долю секунды, затем небрежно сует его в лежащую перед ним папку.

– Я выясню, – бесстрастно говорит Гиллеспи. Нет, так дело не пойдет.

Я подаюсь вперед и жестом указываю на папку.

– Вы не обратили внимания на аббревиатуру «С и М»? Что это может означать? У нас такое впечатление, что это какая-то строительная фирма.

Гиллеспи рассеянно смотрит на меня.

– Строительная фирма? Нет, не думаю…

– Может, банк?

– Я же сказал, что постараюсь выяснить. Подозреваю, что ему просто хочется от меня отделаться.

– А второй номер?

– Извините? – он непонимающе поднимает брови.

– Я думала, может, он вам знаком?

Гиллеспи с явной неохотой вытягивает листок из папки и изучающе смотрит на него.

– Номер… – произносит Гиллеспи с некоторым нажимом, будто объясняя тупому ученику очевидные вещи. – Номер… Это может быть что угодно. Номер кредитной карточки, платежного поручения, еще что-то. Определить с ходу невозможно. – Он несколько картинно пожимает плечами.

– А номер счета? Это может быть номер счета в банке?

– Конечно, может.

– У вас есть список банковских счетов Гарри?

– Финансовый консультант знает ровно столько, сколько ему считает нужным говорить клиент, миссис Ричмонд, – насмешливо произносит Гиллеспи. – И позвольте мне дать вам совет: не тешьте себя надеждой, что в один прекрасный день вы обнаружите забытый счет с уймой денег на нем.

Несколько секунд я изучаю лицо Гиллеспи – белесая кожа, водянистые глаза.

– Ни на что подобное я не надеюсь, мистер Гиллеспи.

– Вот и отлично. – В его тоне слышатся покровительственные нотки.

Ну что же, я все равно буду добиваться своего. И снова смотрю в свою шпаргалку.

– Этот благотворительный концерт в пользу румынских сирот, – говорю я со вздохом. – Ко мне приходил Тим Шварц, спрашивал о компании под названием «Маунтбэй». Она каким-то образом участвовала в организации мероприятия. Шварц сказал, что пропали счета, которые компания должна была выставить благотворительному обществу…

– Шварц уже обращался ко мне по этому поводу, – ловко прерывает меня Гиллеспи. – И я объяснил ему, что ничем не смогу помочь.

– Но у вас же есть какие-то материалы, связанные с концертом? Они что-нибудь могут прояснить?

– Нет.

Интересно, он намеренно уходит от этой проблемы или мне только кажется?

Я отворачиваюсь. Геометрические линии на модных обоях прыгают у меня перед глазами. Несколько раз моргнув, я снова взглядываю на Гиллеспи. У него спокойное, равнодушное выражение лица.

– Мне кажется, что Тим Шварц считает… – Я в нерешительности делаю паузу. Хотя Гиллеспи должен быть на моей стороне, и следовательно, я могу быть с ним откровенной, мне не удается отделаться от ощущения, что его интересы не полностью совпадают с моими. Но с кем же мне еще говорить в открытую? – Он считает, что некоторая финансовая и юридическая ответственность за ситуацию с благотворительным обществом может быть возложена на Гарри.

– Что? Это чепуха.

– Ну… Тим намекает, что аудиторы покажут пальцем на Гарри. Может создаться впечатление, будто он совершил это осознанно.

– Совершил что? Шварц не понимает, о чем говорит. В конце концов, бухгалтерию ведь вели в самом обществе.

– Ах вот как… – Мне трудно понять значение его слов. – Вы имеете в виду…

– Если там возникли проблемы, то решать их должны они.

– Значит, переложить вину на Гарри им не удастся?

Как бы мне хотелось, чтобы это было именно так!

Гиллеспи делает неопределенный жест рукой. Неожиданно выражение лица у него становится обеспокоенным.

– Послушайте, это благотворительное общество получило от концерта хорошие деньги. Больше миллиона. Чего они ноют?

– По словам Тима Шварца, аудиторы не могут сейчас подписать акт проверки, или что там они должны подписать. А общество не может воспользоваться своими деньгами.

– Но вы-то здесь при чем? – отрывисто спрашивает Гиллеспи.

Я решаюсь.

– Вы не считаете, мистер Гиллеспи, что в этой ситуации было бы целесообразно… Ну, обратиться к юристам?