Обманчивая тишина

Скорый «Киев — Нижнелиманск» прибыл на станцию Зиминка поздно вечером, минута в минуту по расписанию.

Иван Михайлович Шевцов, отдохнувший в гостинице, до синевы выбритый и благоухающий, в прекрасном расположении духа, появился на перроне, по своему обыкновению, перед самым отправлением. Паровоз уже был прицеплен и тихонько дышал, словно путник, присевший перед дальней дорогой.

Полусонный проводник проверил его билет.

— Что, — бодро пошутил инженер, — замаялись? Пассажиров много?

— Какое много, — уныло отвечал проводник. — Почти никого.

Насвистывая и помахивая желтым портфелем, Иван Михайлович прошел по вагонному коридору, благородно темневшему красным деревом, приглушенно поблескивавшему латунью, и распахнул дверь в свое купе.

На столике горела лампочка под абажуром, и при ее неярком свете инженер увидел, что в купе уже сидит пассажир. Лицо его было в тени, зато на столике в световом конусе от лампы, словно на маленькой арене, были четко видны на белой салфетке две бутылки — коньяк и нарзан, ваза с бутербродами, две рюмки.

«Вот черт, — с досадой подумал Шевцов, — вагон пустой, а кассир опять сунул мне билет в занятое купе! Надо ж такое невезение. Да еще к какому-то, видать, выпивохе — среди ночи коньяк жрет…» Не прикрывая двери и не снимая шляпы, он присел на диван возле двери. Поезд тронулся.

— А вот и попутчика бог послал! — весело произнес сосед. — Замечательно! Что это вы казанской сиротой прикинулись? Располагайтесь, милости просим, мы здесь с вами на равных, как говорится. Будьте, как дома!

«Вроде знакомый голос у этого полуночника», — подумалось Ивану Михайловичу.

— Не беспокойтесь, — сухо отвечал он. — Я сейчас перейду в другое купе.

— Ну, что вы, зачем же? — огорчился тот. — Не лишайте командированного странника приятного общества.

Нет, и вправду голос знаком. Кто это? Инженер тщетно силился разглядеть лицо соседа.

— Ба! — воскликнул вдруг тот. — Да это вы, Иван Михайлович! Вот нечаянная радость!

— Простите, не пойму, с кем имею честь…

Пассажир встал, шагнул к двери и включил верхний свет.

— Неужто не узнаете, товарищ начальник?

Ошеломленный Шевцов широко раскрыл глаза. Перед ним стоял экспедитор «Сахаротреста» Иван Афанасьевич Саенко. Собственной персоной.

Калейдоскоп мыслей, одна другой тревожней, пронесся в голове инженера.

— Не дует ли из коридора? — заботливо осведомился Иван Афанасьевич. — Не лучше ли прикрыть дверь? Не возражаете? — Он задвинул дверь и повернул запор. — Вот так-то уютней.

Экспедитор вернулся на свое место и хлебосольно обвел рукой столик.

— А еще говорят, что нет предчувствий! Я как знал, что меня ждет приятная встреча. Смотрите, даже две рюмочки у проводника попросил. Так что — милости прошу к нашему шалашу. Коньячок, правда, не очень, три звездочки, другого здесь не нашлось, но уж как-нибудь. Только за коньячком по душам и беседовать. Что ж вы молчите, Иван Михайлович? Какой вы все-таки необщительный человек. Я еще вчера это заприметил.

— Почему вы здесь? — наконец выдавил инженер, думая, что голос его звучит резко и уверенно.

— Как почему? — удивился экспедитор. — Вот взял билет, сел.

— Значит, вы…

— Ну, конечно, — подтвердил Иван Афанасьевич, — конечно, остался в Зиминке — не поехал в Харьков. Каюсь, не послушался вас. Сами, извините, виноваты. Зачем же обманывать? Ай-ай-ай, нехорошо. Небось, вам еще в детстве внушали, что врать — грех. Обещали через десять минут вернуться, а сами… Я жду пятнадцать минут, восемнадцать, поезд вот-вот отправится, а вас нет как нет! Разве это дело заставлять человека так волноваться? Я туда, я сюда — пропал мой Иван Михайлович и следа не оставил. А поезд «ту-ту» — и пошел. Что было делать? Не бросать же вас в беде. Я на ходу — прыг, едва не свалился, даже чемоданчик свой в купе бросил.

Раздался стук в дверь. Саенко живо поднялся, отворил. Вошел проводник с постелями.

— Ну, как? — обернулся экспедитор к Шевцову. — Будем постели брать? Да нужно ли? Придется ли спать-то? Может, всю дорогу вот так вот дружески протолкуем с вами? А впрочем, — повернулся он к проводнику, — давайте. И снова к инженеру: — Кто знает, а вдруг не разговоримся. Ко сну потянет. Верно? Входите, дорогой товарищ проводник, входите. Стелите. Благодарю вас. Получите с меня за обоих.

— Зачем же? Я сам, — произнес инженер и продолжал сидеть, не двигаясь.

— Ничего, ничего, после рассчитаемся, Иван Михайлович. — Экспедитор выпроводил проводника, снова запер дверь и плотно уселся возле стола.

— Ну-с, приступим, уважаемый Иван Михайлович, — Он аппетитно потер руки, разлил коньяк и протянул Шевцову рюмку. — Прошу.

Инженер автоматически принял рюмку, пригубил, с усилием глотнул, точно спазма стиснула ему горло.

— Так не пойдет! — воскликнул экспедитор. — Хватит бирюком сидеть. Мы с вами теперь старые знакомые, смею надеяться, понимаем друг друга. Дичиться меня вам уж не след. Или, может, вы нездоровы? Не озноб ли у вас? Тем паче выпить надо. Право же, помогает как нельзя лучше. Ну, допейте, допейте…

Инженер послушался, сделал еще глоток.