Обмани меня еще раз

Чернов выжидающе смотрел на меня. Да не нужна мне твоя благодарность! Лишь бы меня не трогал. Я ото сна не отошла, и тут еще твои прикосновения. Черт бы тебя пробрал, Чернов!

‒ Снизь свое самолюбие, Антон, мои старания были не для тебя, ‒ огрызнулась я, пытаясь снять пластырь с руки, чтобы вытащить иголку. Еще надо бы умудриться развязать одной рукой повязку, чем приковали меня к кровати. Належалась, хватит.

Но мою руку схватили и отвели в сторону. Ну, это уже наглость. Я подняла голову, чтобы высказать ему все, но что-то в его глазах меня остановило.

‒ Я еще не договорил, ‒ сказал, как отрезал.

‒ Будто кто-то собирается тебя слушать, ‒ мне бы сложить руки на груди и отвернуться от него, но у меня не было такой возможности.

‒ А куда ты денешься, ‒ с ехидством в голосе отозвался он, еще и повязку туже затянул.

***

Да он издевается надо мной! Куда я денусь?!

Я сжала губы в тонкую линию и отвернулась к окну. Хоть на голые деревья полюбуюсь, чем смотреть на этого нахального типа. Чувства из-за сна шалили не по-детски. От одного его присутствия рядом мне хотелось выть. Воспоминания разбередили мою душу и сердце. Но я упорно прогоняла их. Этого уже не повторить! Отрезанный ломоть не приклеить.

Антон подвинул стул, который сдвинул при попытке успокоить меня, и присел. Снова взял мою руку в свои. Попыталась хоть как-то вырвать, но он сжал их только сильнее, и я прекратила дергаться. Но и он не спешил переходить к сути дела.

‒ Ты извини меня за тот случай в кафе. Я повел себя глупо, угрожая тебе. Просто… ‒ ему трудно было подобрать слова. ‒ Лесми для меня дороже всех. И я искал для нее самого лучшего хирурга и вышел на тебя. Я и подумать не мог, что ты подашься в медицину. Даже если бы и знал, что ты это ты самая Ева, я бы все равно приехал сюда. Подготовился бы к встрече. Я не могу потерять дочь. Она самое дорогое, что осталось у меня в этой паршивой жизни.

‒ Почему у Лесми четвертая, а у тебя первая группа крови? ‒ этот факт не давал мне покоя. И раз он сам начал разговор о своей дочери, то я не удержалась от вопроса.

‒ Она мне не родная, ‒ вот так просто он поделился со мной тайной их семьи.

Я не ожидала такого ответа, посему повернула голову и посмотрела на него. Антон перебирал мои пальцы и смотрел в пол.

‒ С Ириной, матерью Лесми, хоть мы и успели узаконить наши отношения, но всё это в прошлом. Сейчас я в разводе. Мы встречались по настоянию моего отца. Затем она сообщила, что беременна. Родилась Лесми. В первое время я не придавал значения цвету ее волос, ведь у Ирины тоже были рыжие волосы. Лесми росла и мое сходство с ней не наблюдалось. И мой отец начал изводить меня своими подозрениями, что дочь не от меня. Я поддался эмоциям и, когда ей было уже 5 лет, сделал тест на отцовство. И выяснилось, что мой отец был прав. Лесми была мне не родной. Но за несколько лет я так привык к ней, что считал своей. Да и Ирина не особо утруждала себя заботой о дочери. Ей было интересны походы по магазинам, по салонам красоты и по клубам. Год назад она не вернулась домой. Позвонила по телефону и сообщила, что уезжает со своим любовником в другую страну, и чтобы мы не искали ее. Я заставил ее написать отказ от дочери, и больше мы с ней не виделись. Только было жаль Лесми. Она страдала по матери, и вскоре у нее начались проблемы со здоровьем. И началась вся это беготня с больницами. На фоне всего этого у дочери развилась астма, наряду с этим ухудшился и слух. И перелеты на самолете ей были противопоказаны. Мне пришлось искать врача у нас. Так мы с тобой и встретились….

Антон закончил свой рассказ и поднял голову. На его лице читалось и облегчение, и усталость одновременно. Он смог выговориться.

‒ Спасибо тебе, что не отказала помочь. И за все, что сделала для Лесми сегодня. Я этого никогда не забуду, ‒ и он сжал мою руку. ‒ Просто скажи, что я могу сделать для тебя в ответ? Мне для тебя ничего не жалко.

Я горько усмехнулась. Чтобы дать мне то, что я действительно хотела, не хватит ни его денег, и ни его стараний. Он мне уже сделал незабываемый «подарок».

‒ Сделаешь все, говоришь? ‒ и я получила кивок головой. ‒ Тогда уезжай из этого города, Чернов, как можно быстрее, и оставь меня в покое. Навсегда!

Я не могла не воспользоваться ситуацией попросить его об этом.

‒ Мне от тебя ничего не нужно. В свое время ты одарил меня всем, чем смог. До сих пор в себя прийти не получается. И перестань вставлять палки в дела Даниила. Он здесь ни при чем, ‒ и я с вызовом посмотрела ему в глаза. ‒ Я тебе вернула твои деньги. Больше нас ничего не связывает! Что ты еще от меня хочешь? Уезжай, прошу тебя.

При упоминании имени Даниила и о деньгах, он сжал зубы и его руки напряглись. В глазах заплясали искорки злости и гнева, но он ничего не успел мне ответить, как в палату вошли медсестра и Оля.

‒ Антон Григорьевич, мы вас обыскались. Павел Николаевич попросил вас заглянуть к нему в кабинет, ‒ ординатор во все глаза уставилась на Антона.

Тот не удостоил ее даже мимолетным взглядом. Встал со стула и направился к выходу, но не вышел, обернулся.