Обманная весна

В подворотне пили пиво и орали песню веселые гопники. Около ночного бара околачивались две раскрашенные девицы в мини-юбках. Запоздавшая толстая усталая тетка возвращалась домой с ночной смены. На перекрестке остановился служебный автобус. За прохожими по подсохшему асфальту тянулись жирные темные тени. Молодой, криминального вида, смуглый южанин обогнал Ивана и ушел по своим делам — Иван отчетливо слышал дробный стук его туфель и потихоньку впадал в отчаяние…

Только в седьмом часу утра, замерзший и усталый до глубины души, Иван вернулся домой, закинул рюкзак в угол и кинулся на постель лицом в подушку…

Иван устроился на работу в начале мая. Теперь он целыми днями собирал дорогую мебель и так уматывался, что, вернувшись домой, спал, как убитый. Отец и мама не дергали его; они понимали, что внезапная смерть боевого товарища, которого война сумела найти и в мирном Питере, выбила Ивана из колеи и с нервами у него нехорошо.

Лидочка не лезла в глаза. Приходила в выходные, приносила пирожки с вареньем, обнимала, бодалась, как кошка… Иногда у Ивана случались приступы желания прижать ее к себе, мягкую, теплую, живую — ничего не говоря, просто потому что хотелось хоть на некоторое время забыть выражение неотмирного наслаждения и муки на прекрасном лице демоницы. В таких случаях Лидочка оставалась надолго — но память не отпускала. Иван закрывал глаза — и видел Грина в тельняшке с закатанными рукавами, касающегося голой, белой, фарфорово-нежной ноги вампирши в черных кляксочках крови, видел ее прозрачные пальцы, вцепившиеся в подушку, ее влажные вишневые глаза, взгляд, полный обожания и надежды…

И никакие ухищрения не вызывали никаких подобных красок на милом Лидочкином личике. Не то, чтобы это было обидно или огорчительно… Просто Ивану страстно хотелось думать, что некоторые вещи достижимы, возможны в обычной повседневной жизни… но и это была только иллюзия, демонский морок.

В сентябре стало заметно, что Лидочка ждет ребенка. Родители — и Лидочкины, и Ивановы — скорее радовались, чем огорчались. В конце ноября Иван и Лидочка поженились. Их обвенчал отец Николай, который тоже был рад, что Иван образумился.

Все было, как положено. Тихо, спокойно и мирно.

Только иногда Ивана тянуло выйти ночью на улицу. Он брал пистолет с серебряной обоймой, вскидывал на плечо рюкзак, который никогда не распаковывался и который Лидочка периодически перекладывала с места на место, и осторожно уходил, стараясь не разбудить домашних. В такие ночи он бродил по городу до утра.

Всегда было одно и то же. Ночь молчала. Ночь была трезва, насмешлива и реальна. В ночи не было никаких тайн, ни прекрасных, ни страшных. Иван бродил, бродил — и ждал откровения, но откровения не наступало. Все потустороннее в мире перестало существовать, как не существовало до того телефонного звонка от Грина, после которого они вдвоем расстреляли первую парочку вампиров.

Он часто ходил к площадке между высотками. Машины на ней менялись, но ни разу здесь не припарковалась серебряная «тойота». Сначала Иван приходил и днем, пытаясь расспрашивать собачников и прогуливающихся старушек, но серебряного автомобиля с плюшевым нетопырем на веревочке под зеркалом никто не видел. И Иван думал, что может быть, он перепутал, и машина вампирши была не «тойотой», а «вольво», к примеру, или «ауди», и не серебряной, а белой или цвета металлик… И был ли там плюшевый нетопырь? Кажется, это был красный чертик… или пластмассовый скелетик со светящимися глазами… Что там могла придумать эта Алевтина… Анжелина… как там звали мертвую тварь и какое это теперь имеет значение…

К следующей весне Ивану начало казаться, что вся безумная история с охотой на вампиров была только путанным бредовым сном. Иван приходил на кладбище, к маленькой гранитной плите с надписью «Гринев Илья Антонович, 198… - 200…» — и ему представлялось, что Грина привезли с Кавказа в цинке… или он умер в госпитале? И от жалости к Грину у него наворачивались слезы на глаза — Грин умер так рано и так трагично, не успев ни жениться, ни устроиться в жизни… ничего после себя не оставив…

Когда у Лидочки родился сын, Иван погасил мгновенный порыв назвать его Ильей и назвал Сергеем в честь деда. Пистолет с серебряными пулями плотно занял место в ящике стола — Иван вынимал его только для того, чтобы почистить. Ребенка крестил отец Николай; он шутил с Лидочкой, весело поговорил с Иваном — и в один прекрасный момент Иван явственно осознал, что батя совершенно ничего не помнит.

Ужас, восторг, азарт, страсть растворились в прошлом, умерли вместе с Грином.

Даже теплой весной в Питер приходят холода, когда цветет черемуха.