Обманутые иллюзии

– Не надо, Сэм, – красный от смущения, Мышка вошел в комнату и оттолкнул Сэма.

– Ты, сраная рвань, убери руки, – Сэм дернулся было, но Мышка держал его крепко. Ярость хлынула через край, когда он увидел как Макс достает с полки шкафа коробку. – Сволочь проклятая, я тебя за это убью.

Макс спокойно снял крышку с коробки и принялся изучать содержимое. Банкноты были аккуратно сложены и схвачены резинками. Нашлась там и часть безделушек, перечисленных Мадам в списке, который она дала Максу. Остальные, по всей вероятности, уже проданы, предположил Макс. С тяжелым сердцем посмотрел он на Сэма.

– Я принял тебя всвой дом, – медленно заговорил Макс. – Я не жду за это благодарности, так как ты работал за комнату и стол. Но я доверил тебе свое дитя, а она доверяла тебе как другу. Ты же использовал ее в своих целях, причем так, что вместе вот с этим ты украл и ее детство. Если бы я был склонен к насилию, я бы за одно это тебя убил.

– Она знала, чем я занимался, – выпалил Сэм. – Она была соучастницей. Она…

Он оборвал на полуслове, так как Макс со всего размаху врезал ему по лицу.

– Наверное, я все-таки склонен к насилию, – он подошел вплотную к Сэму и посмотрел ему прямо в глаза. – Ты возьмешь вещички и уберешься отсюда немедленно. Я воздам тебе по заслугам. Ты не только уйдешь из этого дома, но и из квартала. Понял меня? Я знаю каждый дюйм в Старом городе. И если ты до рассвета оттуда не уберешься, я об этом узнаю и тебя найду. Он повернулся и пошел к двери. – Отпусти его, Мышка. Проследи за тем, чтобы он взял только свои вещи.

– Ты у меня за это заплатишь, сволочь, – Сэм вытер кровь с губы. – Клянусь Богом, заплатишь!

– Я уже заплатил, – бросил Макс через плечо, – допустив тебя в свою семью.

Сэм схватил джинсы, висевшие на спинке стула и стал их натягивать. Ухмыльнувшись, он взглянул на Мышку.

– Кати отсюда свои яйца, педрила! Рассмотрелся тут, как я одеваюсь!

Мышка слегка покраснел, но промолчал.

– С удовольствием уберусь отсюда ко всем чертям, – он вытащил рубашку. – Я тут два месяца с тоски подыхаю.

– Ну так отчаливай, – в дверном проеме появился Люк. Его глаза блестели, – а у нас будет время выветрить вонь от ползучей твари, которая прячет свою жопу за маленькими детьми.

– А тебе не кажется, что ей нравилось, как ее используют? – вызывающе ухмыляясь, Сэм запихнул остатки одежды в сумку из джинсовой ткани. – Бабам-то как раз это и нравится, жопа! Спроси у Аннабель.

– Это еще что за черт?

– А вот что! – Сэм втиснул плечи в куртку, подаренную ему Лили. В ней ему будет тепло зимой. – Коли уж ты спрашиваешь, может быть тебе будет интересно узнать, что пока ты вечером развлекал публику, я трахал твою бабу так, что у нее мозги вылетали, – он увидел ярость на лице Люка, увидел, что тот ему не верит. Он оскалил зубы. – Прямо на той уродской цветастой кушетке у нее в гостиной.

Ухмылка Сэма была жесткой и холодной как лед, – Я ее за пять минут вытащил из красных кружевных трусиков. Ей больше всего нравится сверху, так ведь? Так, чтобы ей можно было поглубже вставить. А еще родинка у нее под левой сиськой сексуальна, как черт знает что, ты так не считаешь?

Он весь напрягся в ожидании схватки. Люк бросился на него. Но Мышка, сработав моментально, схватил Люка и оттащил к двери.

– Не стоит он того, – приговаривал Мышка. – Не надо, отпусти его. Он того не стоит.

Сэм усмехнулся им вслед. Мышка потащил Люка к лестнице.

– Выйди и поостынь немного, – сказал Мышка.

– Уйди ты от меня, черт бы тебя побрал!

– Макс хочет, чтобы он убрался отсюда, – Мышка неподвижно стоял на верху лестницы. Если бы понадобилось, он мог бы спустить Люка с этой лестницы. – Это все, что ему нужно. Пойди на улицу, пройдись. А мне надо убедиться, что он ушел.

Отлично, подумал Люк. Блеск. Сейчас Сэм выйдет. А Люк его дождется. Он сбежал вниз по ступенькам лестницы во двор. Ирландская кровь закипела в его венах. Сжав кулаки, он стал дожидаться Сэма. Он собирался проследовать за Сэмом квартал-другой, а затем избить до усеру.

Но тут он услышал ее плач. Он стоял лицом к улице, все его тело напряглось; в голове не было ничего, кроме желания бить. Она плакала, словно сердце ее разбилось, свернувшись калачиком на каменной скамейке у закрывшихся на ночь азалий.

Будь она по натуре плаксивой, Люк скорее всего не обратил бы на нее внимания и прошел мимо. Но за все годы, проведенные в семье Нувель, он ни разу не видел слез на ее глазах, за исключением того периода, когда она болела ветрянкой. Ее плач пронял Люка и взял за сердце.

– Ты чего, Рокси? – недоумевая, Люк подошел к скамейке и погладил ее по голове. – Не надо!

Она рыдала, уткнув лицо в колени.

– Господи Иисусе! – хотя это никак не входило в его планы, Люк сел рядом и обнял ее. – Ладно тебе, малыш, не плачь ты из-за нею. Он сволочь, гад ползучий. – Люк вздохнул и стал как бы укачивать ее. Она начала постепенно остывать. – Он того не стоит, – сказал он отчасти самому себе, поняв, что слова Мышки оказались как нельзя кстати.