Обманы зрения

Юрочку Тамара родила как следствие большой и чистой студенческой любви. Её избранник слыл первым красавцем курса, изрядно играл на гитаре, не без лихости подкатывал к институту на блестящем красном мотоцикле и отбою не знал от девиц. Хорошенькая настойчивая Томочка легко добилась благосклонности кавалера и стала дамой его сердца на целых два месяца. Даже на два с половиной. Потом любимый попытался «соскочить», это у него называлось «остаться друзьями», но не тут-то было! Слегка, как вдруг выяснилось, беременная барышня, а также её домочадцы, закаленные в борьбе за получение всего, что им положено и не положено, вцепились в будущего папашу мертвой хваткой.

Нежная влюбленная девушка была готова биться за своё счастье лютой тигрицей. К делу были подключены ректорат, партком и комитет комсомола родного ВУЗа — были в те времена и такие меры воздействия. Ошалевшему парню быстренько объяснили, что морально нечистоплотная личность не может претендовать на теплое место в советской высшей школе.

Личность осознала глубину разверзшейся перед ней пропасти. Пришлось готовиться к бракосочетанию.

За восемь дней до свадьбы жених насмерть разбился, катаясь на своем любимом мотоцикле.

Злые языки поговаривали, что отчаявшийся увернуться от постылого брака парень всё равно был готов скорее прыгнуть с Крымского моста, нежели жениться на противной Тамарке. Институт был преимущественно дамский, так что особого сочувствия незадачливая невеста не нашла — слишком много безутешных поклонниц осталось там у погибшего.

Но ребенок, мальчик — несчастненький сиротка, не увидевший отца, внук героя, — стал ещё одним знаменем, под которым было удобно штурмовать цитадели выплат, дотаций и льгот.

Юра стоял у стойки администратора, тяжело опираясь локтями на блестящую полированную поверхность, безвольно свесив здоровенные, почему-то грязные и исцарапанные кисти рук, низко наклонив темноволосую взъерошенную голову.

Он не смотрел по сторонам, не болтал, как обычно, с хорошенькой администраторшей Леночкой, не следил за происходящим на экране огромного плоского телевизора. Сидящая на диване немолодая пара, ожидающая приема, с недоумением и беспокойством косилась на странного парня — его внешний вид и поза были совершенно неуместны в лощеном, донельзя стильном интерьере дорогого медицинского центра.

Ада быстро подошла к племяннику и тронула его за плечо. Юра поднял голову. На лбу у него красовалась здоровенная шишка, подбородок и правая щека были сильно поцарапаны. Куртка порвана. Джинсы, правда, и всегда выглядят так, будто у них сменилось штук пять хозяев, и каждый последующий владелец находил их на помойке, куда их спровадил его предшественник. «А ты, тетушка, ничего не понимаешь. Это же сейчас просто супер!» Ну, супер, так супер, носи, детка, на здоровье!

Юрик взглянул на Аду и быстро отвел глаза. В них плескались страх, стыд, тоска и что-то ещё, странное и почти неуловимое, едва проглянувшее и сразу исчезнувшее, не успевшееся запомниться.

«А вот теперь, похоже, допрыгались», тяжко проскрежетало у нее в голове. Можно было ничего и не спрашивать. Что-то случилось — и что-то страшное. Ада знала наперечет все выражения лица племянника, но с таким Юриком ей встречаться пока не доводилось. Молча, ощущая ледяной ком ужаса в груди, она стояла рядом с ним и ждала.

Наконец Юра распрямился и попытался улыбнуться — вышло криво, рот тоже слегка распух. Он наклонился, привычно чмокнул тетку в щеку и сипло спросил:

— Мы можем где-нибудь тут у тебя поговорить?

Привязанность Ады к малышу была воспринята вполне благосклонно: бесплатная нянька — это всегда хорошо. Позже, когда финансовые реформы в стране превратили семейные доходы в ничто, а льготы и прикрепления перестали существовать, из Ады и ее папаши удавалось регулярно выкачивать некоторые суммы денег «на Юрочку».

Это был почти что Адин ребенок. Ему она когда-то рассказывала на ночь многосерийную сказку про львёнка Менелая и его друзей, придумывая каждый раз новые истории — про друга бегемотика, вредную мартышку, злую гиену, папу льва и маму львиху (это было их собственное словечко, этакий семейный неологизм). Его учила кататься на коньках, и сперва он постоянно плюхался на увесистую попу, но не плакал, а повторял: «Я сам!» и раз за разом поднимался на крепенькие ножки, чтобы через три секунды снова упасть.

Ходила на родительские собрания в школу.

Забирала к себе почти на все выходные и праздники.

Отправлялась с ним ранним воскресным утром в зоопарк «смотреть моржа» или «желать доброго утра слону».

Ещё совсем кроха, Юрик уже умудрялся относиться к Аде очень по-рыцарски, пытаясь опекать и защищать ее. Не она переводила ребенка через дорогу, а он крепко брал ее за руку своей ручонкой, напряженно сопя, подводил к краю тротуара и внимательно следил за сигналами светофора. Всегда придерживал дверь, подавал пальто. Словом, маленький джентльмен, да и только.