Обмасонивание

Генрих-отец попытался срочно отправиться в Англию. Увы, январь — не лучшее время для путешествий в водах Ла-Манша.

Взбешенный Генрих попытался повторить своё решение шестилетней давности — вновь объявил бывшего друга изменником и потребовал от верных ему епископов приговорить упрямца к смертной казни. Те колебались. Ибо теперь обвинение в измене следовало предъявить и сыну короля. Который сам уже дважды коронован королём Англии.

«Дистанционное управление» — посылка гонцов с грамотами — эффекта не возымело. Всё должны были решить мечи.

В Нормандии снова, как во времена Бастарда Дьявола (Вильгельма Завоевателя), как в молодые годы Генриха II, собирали флот и готовили «армию вторжения». Генрих Молодой Король красовался перед народом и молился на своего наставника. Бекет молился богу и призывал народ на защиту «святой церкви».

В апреле нормандцам удалось высадиться на острове. «Короткий плащ» имел около трёх сотен рыцарей и две тысячи пехоты. До самого конца он надеялся на примирение с сыном и с давним другом. Увы, Бекет уже видел в видениях Деву Марию, Святого Дени и Майкла Архангела.

Противники столкнулись на холмах у Доркина. Бекет понимал, что его огромная армия, чуть ли не пятикратно превосходящая числом континентальную, может только стоять. Однако новый-старый король Англии Генрих Молодой, полагал иначе. Ему было 15 лет и он жаждал славы.

Ученик Бертрана де Борна, годами жившего с ним и братьями-принцами в одном замке, ежедневно обедавшего за одним столом, Молодой Король был вполне пропитан провансальской лирикой «куртуазной радости» в духе де Борна — не любовное упоение при созерцании Дамы, а любовь к войне, которая есть истинная радость и главная сердечная привязанность рыцаря:

«Люблю я гонцов неизбежной войны,
О, как веселится мой взор!
Стада с пастухами бегут, смятены,
И трубный разносится хор
Сквозь топот тяжелых коней!
На замок свой дружный напор устремят,
И рушатся башни, и стены трещат,
И вот — на просторе полей —
Могил одиноких задумчивый ряд,
Цветы полевые над ними горят.
Люблю, как вассалы, отваги полны,
Сойдутся друг с другом в упор!
Их шлемы разбиты, мечи их красны,
И мчится на вольный простор
Табун одичалых коней!
Героем умрет, кто героем зачат!
О, как веселится мой дух и мой взгляд!
Пусть в звоне щитов и мечей
Все славною кровью цветы обагрят,
Никто пред врагом не отступит назад!».

Генрих Молодой был «зачат героем». Теперь в юношеском мозгу пылало желание «умереть героем». А церковь, Англия? — Это всё так мелко! Главное — «веселится мой дух и мой взгляд!».