Обмен и продажа

– Говорят, с афганцами связался, потому и борзеет. В общем, валить его, – подытожил политинформацию Левый.

– Когда? – спросил Никита.

– Твое участие под вопросом, Пионер. – Левый смотрел в стол.

– Я тебе сказал, отъебись от пацана! – неожиданно рявкнул Начальник. – На хера мы его с медалью по стрельбе брали?! Ты будешь Шурика валить, Пионер!

* * *

Комар отнесся к пристрелке михасевского «макарова» в лесопосадке за городом с иронией. Подначивал пристрелить перепуганную шумом ворону, но перестал смеяться, когда Никита сшиб с обоймы все восемь бутылок с двадцати метров.

Он презрительно повез Никиту осматривать место и даже не вышел из машины, считая подготовку лишним и даже позорно трусливым действием.

Поздняя «сталинка» со стороны Победы, по бокам к ней, как бедные родственники, лепились облезлые «хрущевки», чуть дальше торчала панельная пятиэтажка, выкидыш нищих времен. Посреди большого двора стояли гаражи, мусорные баки, детская площадка с ржавой горкой, изломанной лавкой и качелями без дощечки.

Шурик должен пройти в средний подъезд желтой «хрущевки» слева и подняться на второй этаж. Окна его выходят во двор, и, скорее всего, здесь он поставит машину. От газона до подъезда – метров десять, и пройдет он их быстро. Если стоять у двери – примелькаешься соседям, если на детской площадке – видно со всех сторон. Ждать в машине – тоже не вариант, выезд из двора только один, и если его перегородит случайный автомобиль, то побег сорвется. Комар должен быть на дороге, готовый поехать сразу. Только где бы спрятаться в ожидании Шурика?

Никита еще раз обошел двор. Будет вечер, будет темно. Один из гаражей занесен сугробом, и колеи к нему не видно, двери заржавели. Глядя на снег, Никита понял, что надо сделать. Он вернулся в машину и предложил на завтра не откладывать.

– У меня только один вопрос: куда лучше стрелять? В голову или в сердце?

– Это ты у нас снайпер, – недовольно ответил уставший Комар. – Простые пацаны не выделываются и выпускают всю обойму с метра.

* * *

Очищая проезд к неизвестно чьему гаражу, Никита даже увлекся. Вспомнив, зачем он здесь, сунул руку в карман, ощупывая пистолет. Даже через кожу перчатки он был холодный. Хотя на улице тепло, а от работы даже жарко.

Хорошо он придумал. Будут опрашивать свидетелей, все скажут: «Да, видели, парень в спортивной куртке чистил гараж несколько часов». Будут выяснять, чей гараж, осматривать его труд. Плохо, что пятница и свидетелей немало. Многие, правда, пьяные.

Снег падал крупными хлопьями, добавляя работы. Шурик должен появиться в ближайшее время. Только бы дети ушли с площадки, а то при них некрасиво стрелять. Пока они катали комья снега, все было тихо, а потом все начали кричать и носиться по двору, непонятно во что играя. Кончилось тем, что дети распинали ими же созданного снеговика и, довольные, разошлись по подъездам. Плохо только, что темновато и фонарей нет. Лопата шла вниз, потом вверх. Хотя из окон полно света и глаза уже привыкли. Это даже хорошо, что у дома почти светло, а его у гаража не видно.

Рассуждения о плюсах и минусах прервало появление Шурика. Он шел в компании с каким-то мужиком, и, если бы они молчали, Никита мог их и не заметить. «Что делать со вторым?» – уже на ходу думал Никита и, не успев прийти к решению, добрался до подъезда.

Шурик уже открыл дверь и продолжал громко говорить, когда ему в затылок влетела пуля. Второй мужик остановился и встретился взглядом с Никитой. В его глазах не было страха.

– Вот как, – успел сказать он, прежде чем во лбу появилась дыра.

Ноги Шурика торчали из подъезда. Второй сполз по стенке и замер. Никита постоял несколько секунд, ожидая, что один из них вскочит или поползет, но этого не случилось. «Метко и красиво, по пуле на каждого», – подумал Никита и побежал вдоль дома на улицу, где уже заводил машину Комар.

* * *

Сердце короткими сильными толчками гнало кровь: она шумела в ушах, ее привкус был во рту, она вскипала в руках, державших пистолет. В машине Никите нечем было дышать, и он открыл окно, чувствуя, как снежинки испаряются, не успевая долететь до его лица. Мысли так же вспыхивали и сгорали, не успевая оформиться в слова. Это была свобода. Всю жизнь ему приходилось примериваться к другим медленным, глупым людям, но теперь он как будто вырвался из их ритма и понял, что всегда был прав: все они не настоящие и только он один в этом мире живой.

– Давай «Ниву» на лед выгоним и подожжем!

– Левый четко сказал: бросить на поляне Фрунзе, вместе с документами Михася. – Комар специально говорил тише и медленнее, стараясь успокоить Никиту. – Ты ствол в бардачок-то положи.

Они сделали все, как велели: оставили машину Михася, в бардачке – пистолет, еще хранивший его отпечатки и его документы. Все на тот случай, если случайные свидетели запомнили номера, чтобы милиция связала пули с пистолетом, а дальше пусть ищут мертвеца.