Обнаров

– Вы бросили его на престарелую бабушку. Вы не можете вспомнить, когда в последний раз с ним рыбачили, играли, просто книжку читали! Вам так повезло в жизни! У вас есть сын. Так наслаждайтесь же каждой минутой общения с ним, чтобы потом не корить себя за беспечность! Конечно все. Понимаете? Слава, роли, деньги, хоромы, шмотки, побрякушки, и те, что блестят, и те, что возят ваш зад. Мы продолжаемся только в наших детях. Вернее, в их памяти. Мы живем ровно столько, сколько дети помнят о нас. Вы хотите, чтобы о вас забыли еще при жизни?

У него было такое чувство, будто он получил хороший удар в солнечное сплетение.

Обнаров опустился на песок там же, где и стоял, и растерянно усмехнулся.

– Пап, правда, она классная?! – сын подкрался сзади и обнял его.

Он погладил маленькие тонкие ручонки, обвивавшие шею, поцеловал.

– Где ты откопал эту злую тетку, которая сейчас построила меня, точно маленького?

Егор звонко рассмеялся.

– Тебе смешно, да? А вот мне, сын, не очень. Мне стыдно. Она ведь правду говорила. Умная тетка.

Обнаров посмотрел вслед Полине, и на душе стало неуютно и совестно.

– Тебе надо с нею помириться. Полина хорошая, добрая и очень веселая. Она так здорово про самолеты рассказывает! Она мне обещала настоящую модель Су-27 подарить. Пап, от самого летчика-испытателя! Представляешь?! А еще мы будем игрушечный вертолет запускать. Полина сказала, он совсем, как настоящий, только уменьшен в несколько раз. Круто, да?! Я так рад, что мы познакомились!

Обнаров поморщился.

– Пап, она же женщина, а ты накинулся на нее, как на задиристого мужика. Ты же сам говорил, что каждая женщина считает себя самой красивой, а ты Полину обозвал драной кошкой. Пап, это ж не дело…

– Давай теперь ты меня воспитывай!

– Ты просто устал и переволновался. Но со мною же все хорошо! А с Полиной тебе действительно помириться надо. Она наша соседка. Она любит готовить, любит театр и кино. Так что у вас много общего!

– Ничуть не бывало, – Обнаров несогласно замотал головой. – Кино с театром я не люблю, я там работаю. Это, Егор, разные вещи. Готовлю я по необходимости. Больше некому. Ты же только и умеешь, что яйца сварить, да еще покупные пельмени. Так что ничего общего.

– Пап, а ты как себя чувствуешь? Сердце не частит? Дыхание не замерло?

– Нет, а что?

– Это плохо.

– Почему плохо?

– Пойдем лучше рыбу жарить.

– Да, это будет отменный завтрак!

– Старика Галимского позовем и Полину.

Обнаров недовольно посмотрел на сына.

– Но мы же вместе ловили… – просительно уточнил он.

– Если это тебе доставит радость… Завтракай со своей злой теткой, с Галимским, а я отоспаться должен.

– Ты же хозяин дома. Как же гостеприимство?

– Ты мой заместитель. Я почти трое суток не спал.На завтрак Обнаров из своей мансарды так и не спустился.

Он сидел в беседке с томиком Алессандро Барикко и вполглаза читал, вполглаза приглядывал за Егором.

На залитым солнцем берегу озера сын играл с Полиной в бадминтон. Рыжий пес Тихон с громким заливистым лаем носился по лужайке туда-сюда, пытаясь поймать волан. Но волан падал редко, чего пес никак понять не мог, оттого волновался и лаем призывал к порядку. Собачьи старания игроков веселили, и они хохотали от души.

«Кажется, Егору действительно с нею хорошо… – исподтишка наблюдая за игрой, подумал Обнаров. – «Друзья»… Что сын нашел в ней? Серая мышка. Даже не красится. Задница, правда, роскошная. А плечи… Плечи слишком мужские. В тренажерном зале, наверное, занимается».

Наконец, Егор промахнулся, и волан улетел к самой воде. С лаем и сопением Тихон подлетел к добыче, взял волан в зубы и, сбавив темп, степенно и даже как-то торжественно понес волан Егору.

– Надо же, научили… – улыбнулся Обнаров и стал читать дальше.

– Ой, молодец! Ой, хороший пес! – опять донеслось до уха Обнарова.

Обнаров опять отвлекся и посмотрел на берег. Полина по-свойски трепала Тихона по холке.

«И не боится…» – с любопытством наблюдая эту сцену, отметил он.

– Подожди, Егор. Подожди минутку. Я ему конфетку дам. Он же старался!

– Я тоже старался! – мальчишка скорчил смешную рожицу. – Мне тоже конфетка полагается!

– Обязательно! Держи.

– Полина, теперь идем запускать вертолет. Ну, пожалуйста! Пожалуйста!

– Тихон нам вчера лопасти несущего винта погнул. Сейчас исправим и полетим.«Кулибины! Это становится просто невыносимым…» – Обнаров захлопнул книжку и пошел в дом.

После обеда мать отправила его за хлебом.

Соседняя деревня, в которой был магазин, находилась всего в шести километрах. Дорога была ровной, грунтовой, поездка – необременительной.

Обнаров хотел, как всегда, взять с собой сына. Егор любил ездить с ним. Но тут, совершенно неожиданно, у сына нашлись какие-то свои, более важные дела.

Набрав запрещенную, но обычную для себя на этом участке дороги сотню, Обнаров гнал по пустой дороге, поднимая следом клубы плотной рыжей пыли.

Магнитола голосом популярного шансонье ненавязчиво мурлыкала что-то про пьяную вишню, как лекарство от сердечных ран, гонимые ветром желтые листья летели в лобовое стекло, светило солнце, утопая в бездонном голубом небе. Было спокойно и хорошо.