Обнаров

В огромное панорамное, точно витрина-аквариум, окно было хорошо видно, как белоснежный лайнер охотно двинулся с места, сначала неспешно, потом все быстрее и быстрее побежал по взлетно-посадочной полосе, как грациозно приподнял нос и как, дождавшись скорости отрыва, изящно взмыл в небо. Гул турбин плотным одеялом укрыл землю.

Начлет вскинул руку, посмотрел на часы.

– Ну, с Богом, ребята.

Когда летчик занимает свое рабочее место за штурвалом, его жизненное пространство сужается до размеров кабины самолета. С того момента, когда крылатая машина идет на взлет, летчик и самолет, как объекты материального мира, перестают существовать отдельно друг от друга. Каждой клеточкой своего тела летчик чувствует огромное тело своей крылатой машины, а лайнер чутко ловит команды пилота. В течение всего полета они едины. Только так они могут эффективно сосуществовать.

Взлет проходил штатно.

– Командир, скорость принятия решения, – следуя инструкции, доложил «второй».

– Взлетаем!

Что что-то случилось в последнюю секунду перед отрывом – она поняла сразу. Самолет «подсел». Нет, легкий толчок, пробежавшая по корпусу вибрация не назвали причины. Они были лишь следствием, реакцией живого организма самолета. Реакция пилота была мгновенной:

– Бортинженер, видео на шасси!

Лайнер шел в наборе, с каждой секундой все удаляясь и удаляясь от земли.

– Командир! – крикнул бортинженер Женя Седов. – Правую тележку шасси будто ножом срезало.

«Этого еще не хватало!» – подумала Задорожная и как можно спокойнее спросила:

– По какому месту срезало?

– По стакану.

– Женя, стойка уберется?

– Должна.

– Убрать шасси.

Сопровождаемое звуковым оповещением загорелось привычное красное табло «Шасси убраны».

– «База», я – «07-й». Взлет произвел. Высота 200. При отрыве повреждена основная правая стойка шасси. Срезало «тележку». Разрешите следовать в зону испытательного полета и работать по утвержденной программе. Как поняли? Я – «07-й». Прием, – доложила Задорожная.

Земля откликнулась тут же:

– Понял вас, «07-й». Видим вашу колесную тележку на полосе. Следуйте прежним курсом. Ждите указаний.– И что мы будем делать? – тоном, абсолютно безразличным к произошедшему, спросил второй пилот Слава Новгородцев.

– И что мы будем делать? – спросил начлёт Гораев руководителя полетов.

– Иван Семенович, ты же знаешь: сливай керосин и на посадку.

– Веня, пойми, это – завершающий программу испытаний полет. Работы на два часа. Я в Задорожной как в себе самом уверен!

Иванов усмехнулся.

– Веня, если ты сейчас их посадишь, программу испытаний мы сможем продолжить месяца через три. Пока ремонт, пока контрольный облет после ремонта, пока комиссии и согласования… Генеральный министра к шестнадцати часам ждет. Приготовился принимать награды, подарки и поздравления. Банкетный зал готов. Гости съезжаются. Представляешь, какой вой сейчас поднимется?! Все огребем по полной!

– Я тоже не дерзну доложить генеральному, что мы выпали из графика.

Руководитель полетов поправил наушники, щелкнул тумблером на пульте управления воздушным движением.– «07-й», я – «База». Работайте по утвержденной программе испытаний. Ждите рекомендаций на посадку.

Генеральный конструктор Антон Давыдович Сурин был не в духе. Оглядев собравшихся в его кабинете технарей, чиновников от министерства и представителей летно-испытательного центра, он гулко припечатал пятерней по начищенному глянцу стола и, не обращаясь ни к кому персонально, резко сказал:

– Докладывайте!

– Мы со всей тщательностью осмотрели тележку, причина поломки – технологический дефект литья. Проще говоря, заводской брак. Кстати, в Толмачеве два месяца назад было аналогичное происшествие. Я уточнил: комплектующие из одной партии.

– Дожили! – сказал Сурин.

– А я еще на стадии проектирования, когда самолет на кульмане [63] был, предупреждал, что шасси нужно парные делать, по две тележки с каждой стороны. Меня никто не слушал. Дальность, мол! Грузоподъемность! Мол, добирать за счет прочности конструкции будем! Чего хотели, то и имеем! – сказал ведущий конструктор Геннадий Иосифович Гец.

– Ладно… Виноватых найти успеем. Какие будут предложения по ситуации?

– А чего тут нового? Сажать на брюхо, на грунт, слева от взлетно-посадочной полосы, – сказал начлет.

– Я бы напомнил господину Гораеву, что в этом случае машина выйдет из строя минимум на полгода! – язвительно заметил чиновник от правительства. – У нас нет таких сроков.

Начлет фыркнул, с излишней горячностью сказал:

– Любезнейший Геннадий Иосифович, самолет, видите ли, не луна. Он бесконечно висеть в небе не может. Ему садиться надо! Хотя бы изредка!

– Что инженеры думают? – спросил генеральный и уперся взглядом в группу оживленно споривших молодых людей. – Петров?

– Наше предложение: сажать самолет на оставшиеся основную левую и переднюю стойки. На посадке правая стойка подогнется. Мы сэкономим время и средства на восстановлении самолета. Мы тут посчитали…

– Опасность возникновения пожара вы учли?

– Не думаем, что…

– Вы предлагаете бред. Чистый бред! – вскочил молоденький инженер, но, спохватившись, тут же покраснел и сел на место.