Обнаров

Она спряталась от ветра за ствол росшей у тротуара липы, прильнула к стволу щекой. Капли холодного осеннего дождя катились по щекам, точно слезы. Минуты нудно текли. Казалось, само время приостановило свой бег, укрывшись от холода и ненастья где-то в тепле, у камина.

Внезапно улица наполнилась звонкими голосами и топотом каблучков по брусчатке. Это толпа девчонок-фанаток, посмотрев спектакль, рванула к служебному входу. Фанатки вели себя вполне пристойно. Актеров они встречали сдержанными возгласами и приветственными жестами. Все изменилось, когда появился Обнаров. Толпа взревела, завизжала, засуетилась, как растревоженный муравейник. Толпа бесновалась, выкрикивая то признания в любви, то требования, то проклятья, то опять признания и обещания. Наконец, подгоняемые непогодой, окончательно продрогнув, девчонки-фанатки разошлись, оставив на площади перед театром одинокую мужскую фигуру. На фоне помпезных зданий, величия монументов и необъятного пустого пространства улицы стоящий под дождем человек казался одиноким и жалким. Он то и дело смотрел на часы и упорно продолжал ждать, игнорируя ледяные порывы ветра и льющуюся с небес влагу.

– Полина, едем. Промокла насквозь. Простудишься.

– Леднёв?!!

Ее взгляд метал молнии. Щеки стали пунцовыми. В возмущении она даже не сразу подобрала слова.

– Как… Ты… Ты посмел?! Здесь? Ты почему не уехал? Зачем?

– Полина, послушай, – Леднёв взял ее за руку, потянул за собой, – он не стоит тебя. У него много таких.

Она жестко отдернула руку.

– Ты мне кто, Леднев, мать родная?

– Полина, судьбу по подворотням не выслеживают! Где твоя женская честь и гордость? Ты себя потеряла!

– А, ты, значит, поможешь найти! Не смей за меня решать, Леднёв. Раньше надо было!

Из тени деревьев она шагнула на ярко освещенную мокрую мостовую и, не оборачиваясь, пошла к тому, кто ждал и нервно курил под проливным дождем.

Обнаров почувствовал ее спиной. Он обернулся. Смерил холодным равнодушным взглядом ее всю, с головы до пят. Сказал:

– Наверно, мимо проходила.

Она подошла ближе.

Он был промокшим до нитки.

– Я просто… – она смутилась, но, быстро справившись с собой, продолжила: – Я просто пришла посмотреть, будешь ты ждать меня или нет.

– Посмотрела?

Она кивнула.

– Слушай, у тебя в роду шизофреники были? Ты – психбольная! Какого черта я связался с тобой?! Стою тут, под дождем, мокну, слова трачу… Зачем?!

Она улыбнулась.

– Я пойду. Прости меня, пожалуйста.

– Я провожу.

– Не надо. Стоянка такси рядом.

– Я провожу, – с нажимом сказал он. – В последний раз.

Они шли вдоль залитого дождем проспекта. Мимо неслись машины, обдавая водяной пылью, хлестал проливной дождь, бесился ветер, в диком танце кружили, кружили и все никак не могли упасть последние желтые листья.

Стоянка такси была пустой. Обнаров прислонился спиной к стволу липы с подветренной стороны. Так казалось теплее.

– Мы оба такие мокрые…

Она улыбнулась заискивающе, виновато, ладошками стерла влагу со щек.

– Мы оба такие разные… – холодно, со вздохом повторил он. – У нас нет будущего. Пока все далеко не зашло… Будет правильно не встречаться.

Обнаров коснулся затылком ствола дерева, закрыл глаза. Здесь его больше не было. Хлестал дождь, где-то вдалеке притормозила, хлопнула дверцей машина, и снова влилась в поток. Когда он открыл глаза, рядом уже никого не было.

Погоды ждали неделю. Нужна была сухая полоса с коэффициентом сцепления ноль шесть и отсутствие сильного ветра.

Неделю назад был выполнен первый, так называемый штатный полет, целью которого было воспроизведение фактических действий экипажа погибшей машины. Проще говоря, летчики просто скопировали действия погибшего экипажа, но без воздействия на самолет дополнительной тормозящей силы. Лайнер благополучно набрал высоту, что укрепило экспертов и органы следствия в правильности высказанной Задорожной версии о том, что взлету борта с футболистами помешало именно торможение.Всю неделю специалисты технической комиссии авиационного комитета скрупулёзно обрабатывали данные средств объективного контроля с целью сравнения экспериментального и аварийного полетов. Были рассчитаны те значения, до которых пилоты в экспериментальном полете должны будут произвести отклонение тормозных педалей, чтобы получить именно тот тормозящий момент, который был у лайнера, разбившегося в Уральске. Были рассчитаны параметры и время прекращения взлета, ведь если бы самолет оторвался от земли, он с большой долей вероятности повторил бы судьбу своего уральского собрата.

Стоя у ряда металлических шкафчиков с лётной амуницией, Игорь Леднев, не таясь, наблюдал за тем, как она одевалась, и делал комплимент за комплиментом. Настроение у него было приподнятое, боевое, и недовольство Задорожной летчика ничуть не смущало. Наконец, ей это надоело.

– Леднев, как ты думаешь, что должен был сделать погибший экипаж, чтобы не свалиться в плоский штопор?

Её взгляд был чуть надменным и пристальным.