Обнаженная натура

— Не вызывай ментально своих вампиров. Я это почувствую — и велю своим вампирам убить эту соблазнительницу в клубе. И я знаю, что ты безоружна. Не думал, что ты окажешься столь беспечна, но это дает нам шанс поговорить.

Я облизала вдруг пересохшие губы и сделала единственное, что пришло на ум: шагнула назад, давая себе место. Как бы мало толку в этом ни было.

— Зачем было захватывать клуб? Зачем давать полиции время поймать твоих вампиров в западню?

Я спрашивала спокойным голосом. Очко в мою пользу.

— Это была приманка для тебя, Анита.

— Надо же. Обычно мужчины просто цветы посылают.

Он посмотрел на меня сплошными карими радужками. До конца понять выражение его лица я не могла, но, очевидно, моя реакция отличалась от ожидаемой.

— Если ты каким-либо способом позовешь на помощь, я велю вампирам, которые мне подчинены, начать убивать проституток.

— Они танцовщицы, а не проститутки, — ответила я, — но я тебя поняла. Ты достаточно сильный мастер, чтобы обращаться к своим вампирам ментально.

— Как и ты, — кивнул он.

Я сделала глубокий вдох и постаралась изо всех сил как-то взять под контроль сердцебиение и пульс. Что ему на это ответить, я не знала, и поэтому промолчала. Держать язык за зубами — это редко меня заводило в беду.

Он оглядывал меня с головы до ног — не как мужчина смотрит на женщину, а как смотрит покупатель на намеченный, автомобиль. Взгляд именно клиента в магазине, а не кавалера на свидании.

Я попыталась его втравить в беседу:

— Ты сказал, что хочешь говорить? Давай будем говорить.

— Пойдем со мной. Прямо сейчас.

Он протянул большую руку с длинными пальцами. И действительно большую, слишком большую, я бы сказала, но изящную. Как его голос.

— Не пойду, — ответила я.

— Тогда я немедленно дам приказ убивать блудниц.

Я покачала головой:

— Ты их наверняка убьешь в любом случае.

— А если я дам тебе слово?

— Я знаю, что ты говоришь искренне. Но ты — серийный убийца и сексуальный садист. Прости, но это не позволяет тебе верить.

Я пожала плечами и начала яростно думать в сторону Эдуарда. Не магически, а просто желанием, чтобы он посмотрел сюда, подошел сюда, заметил. Но я слишком низкорослая, и толпа меня закрывает; а стоящий передо мной вампир закрывает еще сильнее. И вряд ли случайно.

— Я понимаю, о чем ты, — сказал он и снял капюшон с правой стороны. — Посмотри как следует, Анита. Посмотри, что сделали со мной люди.

Я попыталась не смотреть, потому что это мог быть просто прием отвлечения, но есть вещи, на которые не смотреть трудно. У Ашера лицевые шрамы идут по краю щеки, уходя на подбородок. А у Витторио вся правая щека, от края капюшона до рта и подбородка была сплошным рубцом.

Он опустил капюшон на лицо снова, и я поняла, что левая рука у него протянута назад, будто он точно знал, что кто-то сейчас возьмет его руку. И к ней потянулась молодая девушка. Я сперва подумала, что она тоже вампир, но посмотрела в эти широко раскрытые серые глаза и поняла. Она была одета с бродяжьим шиком: слишком короткая юбка, голый живот, маленькие груди приподняты как можно выше. До того, как это вошло в моду, я бы подумала — проститутка. Теперь, когда такое носит половина сопливых девчонок, я могу только гадать, что носят проститутки.

Она отвела с лица короткие каштановые волосы, сонно улыбнулась Витторио.

— Не трогай ее, — сказала я.

Он погладил девушку по щеке, и она прильнула к ладони, как котенок. Витторио повернул ее ко мне лицом, чтобы я увидела под слоем краски, как она молода: лет четырнадцать, ну пятнадцать от силы. Трудно было сказать точнее при такой раскраске и одежде. Они добавляют лет, которые девушки еще не заслужили.

— Не трогай ее, я сказала.

У меня голос уже не дрожал, в нем звучали первые нотки гнева. И я обрадовалась ему, подкармливая сладкими мыслями о мести, о том, что сделала бы я с Витторио, представься мне возможность.

— Если проснутся твои звери, я вырву ей горло, — предупредил он, привлекая ее к себе.

Мне снова пришлось сдержать свой гнев, проглотить его, потому что он был прав: я не могла гарантировать, что при таком напряжении гнев не устроит мне какой-нибудь проблемы с ликантропией. Если бы я умела перекидываться реально, это дало бы мне оружие, но для меня ликантропия была не оружием, а именно проблемой.

Он протянул другую руку — и к ней подошел мужчина. Высокий, выше Витторио. Серые глаза были почти как у этой девушки, и короткие волосы того же оттенка каштанового. Он смотрел перед собой, ничего не видя.

Витторио начал расстегивать молнию свитера, обнажая грудь. Я знала, как это выглядит, потому что так же располагались самые страшные шрамы Ашера — но здесь было страшнее. Святая вода не просто оставила шрамы на коже, она разъела тело, обнажив сухожилия и кости ребер. Как будто тело пыталось снова вырастить какую-то ткань поверху, но правая сторона груди и живот выглядели как скелет, покрытый рубцовой тканью. Там, где не было костей, чтобы поддержать заживающую рану, зияли впадины.