Обнаженная смерть

— Подозреваемый Рорк, знакомый потерпевшей. Согласно данным свидетеля «С», Себастьяна, потерпевшая испытывала страсть к подозреваемому. Подозреваемый отвечал ее требованиям к партнерам по сексу. Возможность ответного влечения — высокая.

Возможность совершить преступление. Подозреваемый — хозяин жилого дома, где проживала потерпевшая, имеет легкий доступ к месту преступления и, возможно, знаком с устройством охранных систем. У подозреваемого отсутствует алиби на восьмичасовой отрезок времени в ночь убийства, включая время стертых записей камер наблюдения. Подозреваемый владеет коллекцией старинного оружия, включая то, из которого совершено убийство. Подозреваемый признал, что является метким стрелком.

Личные качества подозреваемого: предпочитает одиночество, уверен в себе, ценит удобства, умен. Примечательное сочетание агрессивности и умения произвести выигрышное впечатление.

Мотив…

Здесь Ева столкнулась с трудностями. Размышляя, она встала и прошлась по комнате. Зачем такому, как Рорк, совершать убийство? Из корысти, в порыве гнева? Не годится! И богатство, и положение он уже завоевал, причем совсем иными методами. Женщин — для постели и любых других нужд — он покорял без малейших усилий. При этом она все-таки угадывала в нем склонность к насилию и способность применить его без малейших колебаний.

От убийства Шерон Дебласс за милю разило извращенным сексом и необузданной жестокостью. Ева никак не могла совместить безобразное зрелище в залитой кровью комнате с обликом элегантного джентльмена, угощавшего ее кофе.

Возможно, в этом все дело?

— Подозреваемый считает мораль сугубо личной сферой, куда не должен вторгаться закон, — продолжила она, вышагивая по гостиной взад-вперед. — Секс, владение оружием, наркотики, табак и алкоголь, даже убийство — все это, по его мнению, имеет отношение к морали, а не к закону. Убийство проститутки, действовавшей на основании законной лицензии, единственной дочери его друзей и единственной внучки одного из активнейших консервативных законодателей страны, из старинного пистолета… Не исключено, что, с точки зрения подозреваемого, это служит иллюстрацией изъянов юридической системы.

Итак, мотив — гордыня и желание доказать свою правоту.

Ева облегченно перевела дух. Все-таки в ее построениях есть логика! Она уселась поудобнее. Действительно, возможность у Рорка была, средства тоже. А если вспомнить о его высокомерии, то и мотив.

Прослушивая запись, Ева недоумевала, почему у нее не получается представить себе, как это происходило.

Но не получалось, хоть тресни! Она не могла вообразить Рорка, прячущегося за камерой, целящегося из смертоносного оружия в беззащитную, обнаженную, улыбающуюся женщину. Рорка, вгоняющего в ее тело пулю за пулей спустя считаные минуты после того, как в ее утробу ударило его семя…

Впрочем, есть факты, от которых не спрячешься. Собрать побольше таких фактов — и можно выписывать ордер для психиатрического освидетельствования.

Разве не занимательно? Ева улыбнулась, хотя ей было не до смеха. Забраться Рорку в мозги — что за захватывающее приключение!

Первый шаг на этом пути уже был запланирован. Она сделает этот шаг завтра в семь вечера.

Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Ева выключила диктофон, подошла к двери и, увидев в «глазок», кто ее потревожил, улыбнулась.

— Привет, Мэвис!

— Неужели ты забыла?!

Мэвис Фристоун впорхнула в квартиру, звеня браслетами и источая благоухание. В этот раз ее волосы искрились серебром — цвет, который наверняка сменится уже завтра вместе с ее настроением. Мэвис откинула волосы назад, и они, мерцая, закрыли всю ее спину, до самой осиной талии.

Ева захлопнула дверь и заперла все замки.

— Ты о чем?

— Об ужине с танцами и развратом! — Мэвис глубоко вздохнула и легко, как перышко, опустилась вместе со всеми своими украшениями на диван, откуда устремила укоризненный взгляд на серый костюм Евы. — Или ты собираешься пойти в этом?

Чувствуя себя замухрышкой, как бывало всегда, стоило Мэвис оказаться поблизости, Ева виновато промямлила:

— Пожалуй, ты права.

— Я же говорю! — Мэвис ткнула в нее унизанным кольцами пальцем. — Ты забыла!

Ева действительно забыла, но теперь начинала припоминать. Они собирались побывать в новом клубе, обнаруженном Мэвис в аэропорту Джерси. Мэвис утверждала, что летчики — прекрасные танцоры, а кроме того, отличаются потрясающей сексуальностью, как-то связанной с длительным пребыванием в верхних слоях атмосферы.

— Я в самом деле забыла, прости. А ты отлично выглядишь!

Впрочем, Мэвис всегда выглядела отлично. Восемь лет назад, сцапав ее за мелкую кражу, Ева сказала ей первый комплимент. Тогда Мэвис была шустрой уличной шалопайкой с ловкими пальцами и неотразимой улыбкой. Впоследствии они подружились. И Ева, у которой практически все друзья служили в полиции, чрезвычайно ценила эту дружбу.

— А ты выглядишь усталой, — в устах Мэвис это звучало не сочувственно, а укоризненно. — Смотри-ка, пуговицу потеряла!

Ева машинально нащупала на жакете место, где остались торчать нитки.