Обнаженные розы

Он звучал с переменной периодичностью.

Скрип-скрип-скрип-скрип. Пауза. Снова... Скрип-скрип-скрип-скрип-скрип...

Когда белый свет выцвел и испарился, я увидела, что нахожусь в пустом помещении школьного класса.

Через шторы с портьерами внутрь класса сочился рассеянный, бледный свет солнца.

На стене со старыми голубыми обоями я увидела портреты писателей русской литературы.

В торце класса всю стену от окна до угла занимал огромный книжный шкаф.

Только книг в нём было не много. Всего-то две с лишним полки.

Остальные были заставлены каким-то хламом и картонными коробками.

На буро-коричневой школьной доске, с царапинами, белели разводы мела.

А на второй парте первого от окон ряда сидел Демид.

Сегодня был в тёмной футболке и потёртых, изношенных брюках.

Одежда на нём была явно с чужого плеча.

И футболка, и брюки были явно на пару размеров больше. И на нём висели мешком.

Он, ссутулившись, наклонившись к столу что-то старательно резал ножницами.

Я осторожно приблизилась сзади, ступая между рядов парт.

Демид обстригал ножницами листья и стебли небольшой цветочной композиции.

Я невольно залюбовалась его работой.

Из-под его худых, костлявых рук и длинных пальцев выходила впечатляющая своей гармоничностью и эффектностью изящная флористическая композиция.

В основе всего, конечно же, были розы.

К стыду своему должна сказать, что не имею представления, как они называются, но он точно использовал несколько видов красных, алых, розовых, карминовых и бордовых роз.

Они отличались размерами, формой и количеством лепестков.

Оттенки отдельных бутонов сливались, сплетались в единой, расплывающейся, сочной и насыщенной жизнью красно-алой гамме.

Некоторые бутоны почти лежали, а некоторые, словно нехотя приподнимались на своих тонких стеблях.

Присмотревшись, я увидела, что закрепленные на проволочном каркасе розы представляли собою образ своеобразной короны.

У меня против воли вырвался восторженный вздох.

Но Демид, конечно же этого не услышал.

«Корону» из роз дополняли вкрапления ягод, ежевики, шелковицы, черники и совсем не много малины.

Демид Хазин покрыл их обычным лаком для волос.

Помимо этого, в сложную цветочную композицию он добавил несколько более простых цветов.

Бутоны фиалок и герани.

Обрамляли всю эту красоту три ряда остроконечных зеленых листьев.

Я была поражена, наблюдая за тем, как его бледные пальцы ловко, прямо у меня на глазах мастерят настоящее чудо флористической мысли.

-Каким бы гениальным творцом искусства ты мог бы стать...-прошептала я.

При этом я ощутила всю тяжесть поразившего меня горького разочарования и сожаления.

Но Демид ещё не закончил удивлять меня.

После того, как он закончил с цветами, он достал серую коробку из картона. Снял крышку и извлек на свет миниатюрные, глиняные фигурки.

Они были окрашены в белые и золотые цвета.

Это были фигурки цветов, фей и сатиров. И пусть феи выглядели не много гротескными, и чуточку уродливыми, это их не капельки не портило!

Но зато его работа приобрела некую ауру волшебства и интригующей таинственности.

Да. Его работа была прекрасна. Без преувеличений.

Я простояла рядом с ним ещё около сорока с лишним минут, пока, наконец он завершил свое творение.

Когда Демид, наконец был удовлетворён качеством работы, он поместил своё творение в специальную, подарочную коробку и предвкушением во взгляде завернул в красивую, упаковочную обёртку.

Перевязал лентой. У него не сразу получился бант.

Но, в конце концов он завязал пышный, пусть и кривоватый бант.

Окончив, он откинулся спиной на стул. Устало вздохнул, глядя на упакованный подарок.

Я видела, что он волнуется. Переживания и страхи очень явно выражались на его лице.

Я вспомнила девочку, которую он зверски зарезал в зарослях роз.

Интересно. Тогда он тоже волновался?

Он откинул со лба свои длинные, темно-русые волосы.

Снова шумно, продолжительно вздохнул.

Затем поднялся со стула. Взял коробку с подарком.

Перед тем, как выйти из класса, он остановился перед дверью и посмотрел на себя в зеркало.

Судя по унылому выражению лица, собственный вид ему не нравился.

Он считал себя некрасивым. Не приятным, и не... не стоящим, наверное.

Набравшись смелости, он вышел из класса.

Длинный коридор был пуст и погружен в легкий серовато-голубой сумрак.

Демид, с осторожностью прошел по коридору, мягко ступая по ковру, застилающему пол коридора.

Мне показалось, он намеренное старается идти осторожно, тихо.

Словно опасается, что его может услышать кто-то, кто представляет для него серьёзнейшую опасность.

Впрочем, возможно я не далека от истины.

Я вспомнила того крепкого, полноватого парня с рыжеватыми, кучерявыми волосами.

Он хотел отнять часы Демида.

Сын Марии Хазиной поднялся по лестнице. Здесь был почти такой же коридор, как и внизу.

С той только разницей, что стены были не серо-голубыми, а розовато-белыми.

Как, я поняла здесь жили девочки.

Одна из дверей комнат приоткрылась. В коридор выскочили две девочки лет пятнадцати.

Они направились навстречу Демиду.

Тот нервно сглотнул, быстро опустил взгляд.

-Эй, Хазин!-крикнула ему одна из девочек в белой футболке с зайцами.-Что у тебя в коробке? Случайно не порнушка?