Обнаженные розы

Стас замолчал.

-Почему я жила в детдоме и не сбежала к нему раньше?-спросила она.-Вы это хотели спросить? Да? Потому, что он пил, как свинья! И бил и меня, и маму! А потом... потом она ушла, а я...

Шмелина замолчала, сипло всхлипнула, втянула воздух и опустила голову.

-Меня у него потом забрали. Он в очередной раз, напился до белки... И... И набросился на меня... Я кричала, и соседи вызвали полицию... В итоге меня у него забрали. Я до четырнадцати лет прожила в детдоме, пока... пока не познакомилась с Демидом...

Её слова звучали с безразличной тоскливой грустью.

Голос женщины, отчаявшейся надеяться хоть на какое-то счастье в жизни.

-Потом я встретила Мишу... Он начала ухаживать за мной. Он сделал мне предложение и я... Я почти сразу согласилась. Но...

-Но вы его не любили.-закрыв глаза на мгновение, проговорила я.-Просто ухватились за него, как за шанс избавиться от отчима. Начать новую жизнь. Без отчима. Без Демида.

Шмелина фыркнула.

-Вы бы на моём месте по-другому бы поступили?

Я вздохнула.

-Демид нашёл вас.

-Да.

-Расскажите про тот вечер...-попросила я.

-Я... Он...-голос её сорвался, она уже зарыдала в открытую.-Он... он пришел... Я... я видела... Я... Миша бросился к нему... И...

Она подавилась рыданиями. Она прижала ладони к лицу.

-Я не могу... я не могу... не могу! Не могу!

-Тише...-Стас протянул руку к ней, но я его остановила.

Осторожно, морщась от боли встала из-за стола. Обошла его и положила руку на плечо Ани Шмелиной.

Женщина внезапно накрыла мою руку своей ладонью. Она у неё была шершавая и холодная.

Она крепко, с не скрываемой благодарностью сжала мою ладонь.

Я поняла, насколько одинока и запугана эта женщина. Уже несколько лет, ей совсем не кому рассказать о том, что гложет и пугает её, о том, что болезненно тяготит её. Ей не кому поведать свои страхи и переживания. Она одна, одинока и беззащитна.

И обречена чахнуть наедине со призраками своего прошлого.

Я знала и верила, что она не сможет рассказать. Правда не сможет.

Она старалась держаться. Первые минуты нашего общения.

Но, те эмоции, те чувства, которые она испытала помноженные на угнетение одиночества... они прорвались наружу и выплеснулись единым потоком сдавленных рыданий.

А для меня её выплеснувшиеся наружу чувства, стали проводником в её воспоминания.

...Пол давит на затылок. В голове разливается вязкая, тянущая боль.

А он нависал надо мной. И я видела своё отражение в его лихорадочно блестящих глазах.

Он дышал мне в лицо и шептал:

-Я любил тебя! Любил! Любил больше себя! Больше жизни! Больше, чем кого бы то ни было! Даже... Даже больше матери!

С этими словами он сделал порез на моём лице. Я вздрогнула, ощутив, как острая, обжигающая боль стянула мою правую скулу.

Я почувствовала, как по щеке медленно поползла щекотная струйка крови.

-Не бойся... Не бойся любовь моя.-сверкая безумными глазами шептал Демид.-Не бойся... Я не буду убивать тебя... Обещаю...

-Демид... Я...-я всхлипывая, лепечу что-то слёзным голосом.

Но он торопливо прижимает свои пальцы к моим губам.

-Нет, нет.-с обманчивой жалостью шепчет Демид.-Нет, нет... Ничего не говори. Не нужно ничего говорить...

И я молчу. Страх полностью парализует меня, отнимает даже возможность издать хотя бы звук. Я лишена голоса. Я не могу говорить. Я вся замерла, застыла, сжалась, напряглась и закрыла глаза.

-Во-от так...-протянул он.

Я пискнула от боли, когда он снова порезал меня. Лезвие его ножа жгло и вспарывало кожу на моем лице.

Я лежала, прижатая им к полу и беззвучно рыдала от боли и безграничного, бесконечного проникающего в душу, просачивающегося в само мое сознание опустошительного ужаса.

Слезы на моем лице смешивались с кровью.

-Только не дёргайся...-шептал Демид.-Только не дёргайся, любовь моя...

Я не дергалась. Я боялась шевельнуться. Я сжала кулаки и просто лежала.

Лицо горело, жгло и пекло.

Боль нарастала. Становилась невыносимой.

Я не издавала звуков. Я не двигалась. Я только терпела и ждала. Ждала, когда он перестанет.

У меня дрожало тело. Судороги боли комкали и рвали мое лицо.

Я чувствовала прикосновение его холодного, влажного ножа.

Я почувствовала, когда он встал и слез с меня.

В легкие ворвался кислород. Я вдохнула полной грудью и заорала, выгибаясь на полу и схватилась рукой лицо, но тут же отдёрнула руку испытывая разрывающую, пекущую боль.

Я перевернулась на бок, поджала ноги. Меня сотрясали рыдания.

Я жмурилась от боли. Я чувствовала, как моя кровь растекается по моему лицу.

Правая сторона моего лица как будто лежала на раскаленной сковороде.

Мне казалось, что не видимый огонь, пламя или раскаленный до красна металл обжигает мое лицо.

Я скребла ногами пол и билась в истерике ужаса и мучительного страдания.

Демид стоял на до мной и улыбался.

Грустно и спокойно.

-Теперь ты будешь одна.-произнёс он.-Всегда. До конца своих дней.

Он покивал головой и улыбнулся.

Самодовольно. Гадко. Мерзко.

Что-то происходило с его лицом. Оно... оно как будто менялось. Подрагивало будто отражение в воде и то и дело менялось, искажалось.

Я знала, в чём дело.