Обнаженный любовник

Выходя из машины, Мэй что-то сказала мужчине, и он кивнул, словно ее слова имели какой-то смысл. Потом она подошла к двери коттеджа. И, заходя в дом, Мэй сделала глубокий вдох, чувствуя запах дыма.

Так будет какое-то время, сказали они. Ее синусовые пазухи забились, и едкий запах гари будет преследовать ее несколько ночей.

Ей ли не наплевать.

Мэй махнула рукой над плечом и закрыла дверь. Потом прислонилась к холодной панели и посмотрела на комод, который сдвинул Сэвидж, чтобы обезопасить их. Воспоминание, в котором он поднимал комод, было настолько острым, буквально резало ее как нож, и все же она не могла отгородиться от кадра, несмотря на резь в сердце.

Пытаясь сместить фокус внимания куда угодно, Мэй еще раз оценила состояние своего тела. Не впечатляет: кожа горела, но, что хуже, она перегрелась изнутри, словно огонь навсегда поднял температуру ее тела.

Словно она — ростбиф в ресторане, только из духовки и еще испускает тепло.

Интересно, как долго продержится этот эффект, подумала она с апатией.

Смотря на очертания громоздкой, слишком вычурной мебели Таллы, Мэй прислушалась к тишине в доме, испытывая желание закричать. Но у нее не осталось слез.

Боже, каждый раз моргая, она страдала при виде ванной в родительском доме, лица демона, ее брата в холодной воде, момента, когда Сэвиджу свернули шею…

Мэй застонала и решила, что больше никогда в жизни не будет моргать. Даже если от этого глаза вылезут на лоб.

Выпрямившись, она направилась в ванную комнату и посмотрела на душ. Мэй могла представить Сэвиджа прямо перед собой, его шикарное тело, его взгляд, направленный на нее, его запах в ее носу.

Уступая трагической реальности, она вошла внутрь, закрыла дверцу и включила воду. Сняв больничную форму, которую ей выдали, Мэй окинула взглядом свое тело. Уйма синяков. Красные места со стесанной кожей. Царапины.

Выглядела так, будто прошла через войну.

Встав под теплые струи, она зашипела, когда боль остро полоснула по телу в разных участках… и от мыла щипало кожу, и от шампуня. Когда пришло время кондиционера, она приноровилась.

Она не могла чувствовать знакомые запахи. Например, дым. Словно огонь был преследователем, который никогда не оставит ее.

Когда она стала чистой… ну максимально чистой… она вышла из душа и поморщилась. Накинув толстый махровый халат, Мэй завернула волосы в полотенце и стерла пар с зеркала.

На нее смотрела незнакомая женщина.

И она могла думать лишь о том, что бы сделала иначе. К слову о неосуществимых списках.

Еда. Она могла попытаться найти в доме еду.

Например, в холодильнике, который по-прежнему подпирал черный вход.

Снова подумав о Сэвидже, она все еще не понимала, что произошло в пожаре. Как он, до этого лежащий в ее руках со сломанной шеей… воскрес. С другой стороны, умирающие порой совершают героические поступки, и он, очевидно, был твердо намерен не подвести ее.

Покачав головой, она открыла дверь и…

Закричала изо всех сил.

Глава 64

Ладно, учитывая, как должны проходить романтические воссоединения… на такое он не рассчитывал.

Накрыв ладонями уши, Сэвидж поморщился, гадая, как он мог облегчить для Мэй происходящее.

— Прости, — сказал он поверх шума. — Мне так жаль!

Мэй перестала кричать и начала задыхаться.

— Что… чточто…

Она была в халате, волосы замотаны в полотенце, на слишком бледном лице сияли синяки и сажа, которую не смоешь с первого раза. И, вот неожиданность, красивее нее он не встречал женщины. И никогда не встретит.

Но она выглядела так, будто вот-вот упадет в обморок.

Сэвидж бросился вперед и поймал ее, когда Мэй пошатнулась.

— Давай, сюда, присядь. — Он подвел ее к кухонному столу и усадил на стул, потому что, казалось, сама она это сделать была не в состоянии. — Сделай пару глубоких вдохов. Вот так. Вот…

— Как ты ожил? — спросила она хрипло. — Снова?

Пока она судорожно дышала, Сэвидж откинулся назад и потер бедра.

— Я должен рассказать тебе все. Раньше нужно было… я просто не знал как.

— П-прошу. — Она протянула руку и прикоснулась к его лицу. — Это, правда, ты? Как такое возможно…

— Я не могу умереть.

Мэй нахмурилась. Моргнула пару раз. Потом вернула руки и прижала к щекам.

— О, Боже, ты ведьмак…

— Я не ведьмак.

— Но…

— Нет. Моя двоюродная сестра Рэйвин, она колдунья. И два столетия назад я умер, пытаясь защитить ее. Меня поразили стрелами и уложили в гроб. Мне понадобилось несколько десятилетий, чтобы осознать произошедшее, сложить части мозаики, и я до сих пор не уверен, что понял все верно. Но одно я знаю точно: она вернула меня, используя заклинание из Книги, а потом она… исчезла. Поэтому я не хотел, чтобы ты воскрешала Роджера. Мэй, мое существование — мука. Все считают, что хотят бессмертия, но это… ад. Невозможно найти себе место и близких, потому что для тебя существует лишь время. Это кошмар. Друзья, семья, любовники, все умирают, все, кого я знал… все кроме нескольких Братьев, которых я встретил прошлой ночью, мертвы. Это — непрекращающаяся скорбь.

— Сэвидж… как такое возможно? — спросила она пораженно.