Обняться, чтобы уцелеть

На другой день Голубев приехал в офис еще до начала рабочего дня. А в десять пятнадцать перед ним на столе уже лежало несколько папок с личными делами сотрудников. Среди них его интересовало только одно — остальные были взяты исключительно для отвода глаз.

«Итак, Рощин, Кирилл Владиславович, родился 18 июня 1971 года. Семьдесят первого… Стало быть, ему тридцать четыре, летом будет тридцать пять. А выглядит моложе, по крайней мере, лет на пять… Холост. Проживает в Останкине, адрес, телефон… Родился в Воронеже, там же окончил университет, факультет журналистики. Работал в местной газете, сначала корреспондентом, потом менеджером по рекламе. В девяносто седьмом перебрался в столицу. Какая-то фирмочка-однодневка, потом еще, и еще… Везде начальник рекламного отдела. А вот тут уже солидное рекламное агентство. Ведущий специалист, замначальника, руководитель направления… Второе высшее образование. Специализация — реклама… С две тысячи третьего у нас. Сначала тоже зам, а теперь почти год как начальник рекламного подразделения, занимающегося сувениркой. Ну что же, неплохо, делать карьеру этот парень явно умеет… Однако этих сведений мне мало».

Изучив страницы анкет, резюме, рекомендаций, приказов и других документов, Леонид вновь и вновь возвращался к первому листу, на котором была фотография Кирилла. Маленький черно-белый снимок, конечно, никак не мог рассказать ни о росте, ни о телосложении, ни о пластике Кирилла, но основные черты характера все же угадывались. На Голубева смотрели открытые честолюбивые глаза, полные надежд и веры в себя, в то, что поставленные цели будут достигнуты им во что бы то ни стало. Овальное лицо обрамляли модно подстриженные волосы завидной густоты, не длинные, но и не слишком короткие. Высокий лоб говорил об уме, а полноватые губы — о том, что их обладатель отнюдь не противник чувственных удовольствий.

Голубев долго разглядывал фотографию, потом вздохнул и поднял глаза вверх. Над самым центром кабинета в потолке было восьмигранное углубление — своеобразный купол, который весь был отделан зеркалами. Это позволяло хозяину, не поднимаясь из-за стола, видеть, причем с разных сторон, всех людей в помещении, в какой бы части большого кабинета они ни находились. Но сейчас Леонид был здесь один — если не считать его собственного отражения.

— Ну и что ты надумал? — тут же прозвучал его голос.

— Ничего.

— Так уж и ничего? А дело его зачем взял?

— Просто посмотреть.

— А. Ну-ну. Просто смотри.

Следующим шагом было изучение корпоративного сайта. Там, на страницах для внутреннего пользования, обнаружилось немало фотографий Кирилла Рощина — за работой в офисе, на вечеринках, в загородных поездках. Судя по всему, парень принимал активное участие в неформальной стороне жизни холдинга. И практически постоянно был окружен юными коллегами женского пола.

Некоторое время Леонид еще колебался. Но что-то черное, внезапно зародившееся в нем и как бы вывалившееся из зеркала, взяло верх. Желание быть молодым и вдохнуть жизнь полной грудью стало единственным, заполнившим его сознание, и Голубев сдался. Он снял трубку и по внутренней связи позвонил Валерию, одному из лучших своих помощников и доверенных лиц:

— Валера, зайди ко мне. — И выдал без долгих ненужных предисловий: — Помнишь, когда у нас случилась та история в банке, мы обращались к частному детективу?

Тот кивнул головой.

— Помню, конечно. Агентство «Пинкертон». С нами работал такой забавный старикашка… На вид сморчок сморчком, а толковый.

Голубев слегка поморщился. Тот «старикашка» был старше его от силы лет на пять, а если еще учесть, что события происходили года полтора или два назад…

— Разыщи его координаты и сделай так, чтобы этот человек был у меня здесь как можно скорее, — быстро сказал он.

— Хорошо, — отвечал Валерий. И через несколько секунд его уже не было в кабинете.

— И зачем это, интересно, тебе понадобился частный детектив? — ехидничало отражение с потолка.

Но Леонид не удостоил его ответом.

Главу детективного агентства звали Михаилом Яковлевичем. Маленький, сухонький, с какой-то удивительно незапоминающейся и почти ничем не примечательной внешностью. Разве что тем, что с годами лицо заострилось и стало похожим на хитрую лисью мордочку.

Голубев поздоровался и протянул руку для приветствия:

— Рад вас видеть. Как поживаете?

— Спасибо, Леонид Николаевич, скрипим потихоньку, — отвечал визитер. — А вы, ходят слухи, насовсем в Москву перебрались? Ну что же, с новосельицем…

— Присаживайтесь. — Голубев указал гостю на одно из кресел вокруг журнального столика в углу кабинета, где он предпочитал вести неофициальные беседы, а сам устроился напротив, на широком кожаном диване.

Когда дверь за подавшей зеленый чай секретаршей закрылась, Леонид отодвинул свою чашку и проговорил:

— Если позволите, я прямо к делу.

Гость кивнул изрядно полысевшей головой.