Обняться, чтобы уцелеть

— Тогда у него ничего бы не вышло — это было одним из условий, — возразило зеркало. — Достаточно и того, что человек, который менялся с ним обликом, после этой сделки, как правило, быстро умирал. Потомки масонов гибли, а их отражения оставались неприкаянными. Ты их только что видел — это все были отражения масонов и их потомков. Они до сих пор так и скитаются и никак не могут обрести покой. Можешь себе представить, как они ненавидят Глеба Серебряного! Его терпеть не может даже его собственное отражение, которое за эти годы было вынуждено столько раз сменить облик. Но у него нет другого выхода — оно полностью во власти своего хозяина. А его магическая власть очень сильна.

— И что — неужели никак нельзя с ним справиться, с этим Серебряным? — возмутился Леонид.

Собеседник пожал плечами:

— Мы уже много лет ищем выход, но пока так его и не нашли… К рубежу тысячелетий потомков масонов осталось только трое…

— Вот как? Ну, я и Кирилл Рощин — это понятно. А кто еще?

— Ты будешь удивлен, но этого, похоже, вообще никто не знает. Ни мы в своем мире отражений, ни, будем надеяться, сам Серебряный. Известно лишь, что такой человек есть, — и все. Кто это — мужчина или женщина, какого возраста, как выглядит и в какой стране живет — для всех остается загадкой. Очевидно, его отражение, которое, разумеется, в курсе всей этой истории, очень старательно скрывает и оберегает своего хозяина. Ведь это как раз и есть то самое последнее тело, вожделенная цель Глеба.

— А я, стало быть, получаюсь предпоследнее. Точнее, уже не совсем я, а тело Леонида Голубева.

— Да, именно так. Путешествуя, как ты выразился, по телам, Серебряный объездил чуть не весь мир — ведь потомков масонов судьба забросила даже в Африку: один из них, офицер, после октябрьского переворота оказался в Тунисе… Россию Глеб оставил «на закуску» и вернулся сюда в конце прошлого столетия. Некоторое время назад он обменялся с Кириллом Рощиным. Юноша получил тело весьма известного человека, которого вскоре убили, а Серебряный начал охоту на тебя. Неожиданное известие о болезни тела Кирилла заставило его ускорить действия и внести кое-какие коррективы в первоначальный план, но в целом он воплотил все в жизнь именно так, как и собирался.

— А ты, получается, был его сообщником, — покачал головой Голубев. — Ничего не скажешь, приятные новости… А я-то все это время относился к тебе как к лучшему другу!

Отражение выглядело виноватым и обескураженным.

— Пойми, но я ведь не мог иначе! Я же действовал не по своей воле! В руках Глеба мы — солдаты, которые обязаны выполнять данный им приказ. Даже хуже — роботы. Солдат, если он не согласен с приказом командира, хотя бы может дезертировать, переметнуться к неприятелю или застрелиться. А мы даже такой простой возможности лишены… И то я пытался сопротивляться, поэтому Серебряный нашел сначала Рощина, а потом тебя, и…

— Ладно, хватит оправдываться, — отмахнулся Леонид, — Рассказывай дальше.

— Ну, что было дальше, ты в основном знаешь. Могу добавить только одно — все, что происходило с тобой, происходило отнюдь не случайно, а было частью плана Серебряного. Именно ему надо было, чтобы ты перебрался в Москву и поселился не где-нибудь, а в доме на Бульварном кольце…

— Господи, ну а это еще зачем? Что-то связано с тем старинным зеркалом в спальне?

— Да, оно играет в этой истории значительную роль. Самый последний обмен отражениями должен произойти именно в нем.

— Ясно… Получается, что решения перебраться в столицу или купить квартиру я принимал не сам?

— Нет. Это все продиктовал тебе Глеб — через меня, разумеется… Страх перед предстоящей старостью тоже полностью внушил тебе он — у тебя самого и в мыслях не было ничего подобного. Я не говорю уже об идее обмена отражениями с тем, кого ты считал Кириллом Рощиным.

— Да-а… — задумчиво протянул Голубев, осмысляя услышанное. — Ловко вы меня облапошили…

— Иначе от тебя ничего нельзя было бы добиться, — отвечало зеркало. — Такой уж ты человек. Признайся — уж мягким тебя никак не назовешь.

— Значит, получается, все это время я жил под твоим воздействием, как под гипнозом?

— Да, видимо, можно сказать и так… Но все-таки это было не мое воздействие, а Серебряного. Я, повторяю, только исполнял его волю. И не только я один. Отражения тех людей, с которыми ты в это время общался, как правило, так или иначе служили Глебу. И, как и я, влияли на своих хозяев, заставляя их делать то, что было нужно ему.

— То-то я удивлялся, как гладко все идет, как хорошо у меня продвигается обработка Кирилла… Я думал, что расставляю сети — а сам попался в ловушку…

— Ну, ты все-таки не окончательно проиграл, согласись. И — не упущу возможности оправдаться — во многом благодаря мне! — заметило отражение.

— Не понял? Ты о чем? — Леонид удивленно посмотрел на собеседника в зеркале.