Обняться, чтобы уцелеть

— Вот уж не знаю, сумею ли я уснуть, — заметила она. — Такого дня, как сегодня, у меня еще никогда в жизни не было. Столько событий, да еще каких!. Боюсь, как бы голова не треснула!

— Признайся, — попросил он, уже стоя в дверях, — ты сегодня как минимум раз пять заподозрила меня в сумасшествии?

— Было дело. А также несколько раз усомнилась в здравости собственного рассудка. Особенно когда отражение в зеркале стало двигаться независимо от тебя и заговорило твоим голосом.

На следующее утро Ferrari Голубева затормозил в неприметном дворе одного из переулков Замоскворечья. С некоторым трудом он отыскал скромную табличку с надписью «Детективное агентство «Пинкертон» на ведущей в подвальное помещение двери рядом с подъездом в обычном жилом доме.

— Добрый день! — откликнулось солидным мужским голосом переговорное устройство на двери. — Что вы хотели?

— У меня назначена встреча с Михаилом Яковлевичем, — отозвался Леонид.

— Как вас представить?

— Рощин. Кирилл Рощин.

Если пожилой детектив с похожим на лисью мордочку лицом и узнал его, то, во всяком случае, вида не подал. Указал визитеру на видавшее виды кресло в своем более чем скромно обставленном кабинетике и поинтересовался:

— Чем могу быть полезен?

— Я много слышал о вашем агентстве, — начал Голубев, — и мне рекомендовали вас как профессионалов высокого класса. Способных быстро и качественно выполнить любую работу.

В ответ маленький человек лишь молча склонил лысеющую голову. Леонид продолжал:

— Мое дело не такое уж сложное. Мне нужно получить определенную информацию о конкретном человеке. Это мой бывший шеф, Леонид Голубев.

На лице Михаила Яковлевича не дрогнул ни один мускул. Он лишь пристально поглядел на собеседника и проговорил:

— Леонид Голубев непростой объект… Это большой человек, и, стало быть, работа с ним будет стоить дорого.

— Я в курсе ваших расценок, и мне не нужно, чтобы вы устанавливали за ним круглосуточную слежку с прослушиванием или выясняли, как звали вожатую, в которую он был влюблен в пионерском лагере «Звездочка», будучи тринадцати лет от роду. Мне необходимо лишь точно узнать один-единственный факт.

— Какой же именно?

— Я хотел бы, чтобы мне заранее сообщили о каком-нибудь мероприятии, где Голубев точно будет находиться довольно длительное время. Лучше, чтобы это было многолюдное место — прием, банкет, презентация…

— Театральная премьера или загородный пикник?

— Гм… Нет, пожалуй, ни то, ни другое нежелательно. Идеальный вариант — банкетный зал или ресторан со стильно оформленными интерьерами.

Михаил Яковлевич оставался верен своей привычке. Он снова не задал ни одного вопроса, а лишь сказал:

— Пять тысяч долларов. Половину вперед в качестве предоплаты. И ваш контактный телефон.

* * *

— А у меня новость! — радостно сообщила вечером Ксения, едва открыв Леониду дверь. — Сегодня в клинику приезжала твоя Раиса Павловна. Представляешь, она абсолютно уверена, что ее прислал хозяин, Леонид Николаевич, за лекарствами! Катюша ей все подобрала, подробно проинструктировала, как добавлять в пищу, и говорит: «Да вы запишите!» А она отвечает: «Не нужно, у меня отличная память, я все запомню». Так что пока все идет хорошо, правда? Вот только я боюсь, как бы она ему не проговорилась…

— Надеюсь, что этого не произойдет, — успокоил ее Голубев. — Когда этим проклятым отражениям что-то нужно, они работают четко и без сбоев, как машины… Ей просто не дадут проболтаться. Ну а вообще ты как?

— Ужасно устала и голодна. Пойдем на кухню, я буду делать ужин, а ты мне расскажешь свои новости. Будешь паэлью?

— Да, я очень люблю испанскую кухню.

— И я. У нас с тобой всегда сходились кулинарные вкусы.

— Исключая разве что напитки. Помнишь, ты обожала финские ликеры, а я их терпеть не мог.

— Ну да, а ты готов был целыми банками хлебать это гадкое разливное пиво. Оно было такое горькое, фу!

— Ничего ты не понимаешь! Пиво у нас на «пятачке» было отличное, если его не разбавляли. Впрочем, конечно, нам просто тогда так казалось… Мы ведь не видели ничего другого! «Жигулевское» выглядело просто пределом мечтаний, а о чешском и немецком вообще знали только понаслышке.

— Как и о многом другом…

В просторной кухне «сталинского» дома он не мог бы помешать ей, но все равно уселся в стороне на угловой диван, чтобы без помех наблюдать, как она готовит, варит вкрутую яйца, нарезает огурцы и похожую на листья ландыша молодую черемшу для салата, разогревает на большой сковородке замороженный рис с овощами и морепродуктами. Вот оно, оказывается, что такое счастье — любоваться в лучах заходящего весеннего солнца, как любимая женщина в джинсах и домашней футболке заправляет легким майонезом салат и слизывает упавшую на руку белую каплю…

— Я тебе не очень много кладу, паэлья — она сытная… Но, если захочешь добавки, только скажи. Как тебе? Вкусно?

— Очень! — отвечал он, нисколько не покривив душой. Действительно, в этот миг он, привыкший питаться в элитных ресторанах, был уверен, что на свете нет ничего вкуснее этого замороженного полуфабриката из ближайшего супермаркета… приготовленного ее руками.