Обновленческое движение Русской Православной Церкви в 20–40-е гг. XX в. (на материалах Ставрополья и Терека)

Следует отметить, что с 1939 г. началось легкое смягчение сталинской антирелигиозной политики. Оно напрямую было связано с заключением пакта Молотова-Риббентропа и присоединением к СССР территорий западных Украины и Белоруссии, Молдавии и Прибалтики, на которых находилось несколько тысяч православных храмов и несколько десятков монастырей. Сохранение агрессивности антирелигиозной политики 1937–1938 гг. могло привести к серьезным конфликтам в новоприсоединенных регионах страны, а также ухудшению внешнеполитического положения СССР. На Северном Кавказе этот процесс был детерминирован широким распространением среди населения сектантства, зачастую носящего антисоветский характер. В связи с этим партийным организациям, ответственным за антирелигиозную работу, и органам СВБ на Ставрополье рекомендовалось сохранять по одному храму в местах концентрации верующих (т. е. преимущественно в административных центрах)[367]. Основной упор руководство края сделало на агитационную борьбу против Церкви и религии.

Жесткой цензуре подверглась вся антирелигиозная литература[368], которая теперь должна была соответствовать определенным нормам. Срочно прошла переподготовка кадров антирелигиозных агитаторов. В г. Ставрополе был открыт антирелигиозный музей, поставивший своей целью показ на основе развития науки «несостоятельности» религии. В 1940–1941 гг. усилилась работа ячеек Союза воинствующих безбожников. Основной упор антирелигиозной пропаганды на Ставрополье на рубеже 30-40-х гг. делался на ознакомление верующих-обновленцев с нелицеприятными фактами из жизни лидеров обновленчества митрополитов Виталия (Введенского) и А.И. Введенского, а также на высмеивание различных праздников и обрядов[369]. В то же время было запрещено преследование священнослужителей, если их деятельность не выходила за рамки богослужебной[370], хотя, конечно, это можно было истолковать в зависимости от ситуации. Руководство Ставропольского края взяло курс на агитационную борьбу против Церкви.

20 июня 1939 г. (по другим данным 26 мая 1939 г.) было принято решение об открытии в Ставрополе (Ворошиловске) антирелигиозного музея, временно разместившегося в Краеведческом музее. В дальнейшем его предполагалось расположить в здании бывшей армянской церкви по ул. Таманской. Директором музея был назначен П.В. Юрин. В 1940 г. его место занял Н.А. Чудин, будущий первый уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви по Ставропольскому краю[371]. Секцию музея, посвященную христианству, предполагалось разделить на пять тематических разделов: зарождение христианства, возникновение христианской Церкви и победа христианства, христианство средних веков, классовая сущность христианства, мифичность Иисуса Христа[372].

Антирелигиозная пропагандистская работа начала набирать обороты. В связи с ужесточением цензуры над атеистической литературой, в г. Ворошиловске с 20 июля по 20 августа 1939 г. прошли курсы по переподготовке руководящих кадров антирелигиозников, на которые было выделено 68 мест. А в ноябре прошел краевой антирелигиозный семинар по обмену опытом, на проведение которого было выделено 39824 рубля 50 копеек. С 27 по 30 марта 1940 г. прошел следующий семинар, на проведение которого было выделено 10770 рублей[373].

Очередной пик антирелигиозной агитационной борьбы на Ставрополье пришелся на 1940–1941 гг. Эти мероприятия приурочили к празднованию 15-летия Союза воинствующих безбожников[374]. Было решено создать группы антирелигиозников, а также усилить антирелигиозную работу в учебных заведениях всех уровней, профсоюзах и ВЛКСМ. Массовая антирелигиозная работа проводилась во всех районах края, особенно сильно затронув Новоалександровский район. Были созданы специальные передвижные антирелигиозные агитбригады, наиболее охватившие лекциями Ворошиловский, Изобильненский и Новоалександровский районы. Одной из тем стала Пасха[375].

С началом Великой Отечественной войны религиозная политика начала претерпевать существенные изменения. Первоначально поворот в сторону признания права Православной Церкви на существование в рамках советского общества был детерминирован широкой патриотической деятельностью верующих и духовенства, как Патриаршей Церкви, так и обновленцев. С 1943 г. Русская Православная Церковь привлекалась руководством СССР к внешнеполитической деятельности, что коренным образом поменяло советскую религиозную политику в сторону полного отказа от массового террора в отношении верующих и духовенства, обусловившего взаимоотношения государства и Церкви практически до самой перестройки.