Обоюдоострая удача. Эпизод первый (СИ)

   - Мать Изида, защитница…, - потом встряхнул рукой, высвобождая из-под манжета наручные часы, посмотрел на них и быстро побежал назад.

   - Эхе-хе, времечко мое, времечко закатное.

    Вприпрыжку выбежав из подвала, колдун торопливо, на ходу оглядел кухню и склонился между буфетом и печью. Произнесенное шепотом короткое заклинание помогло сдвинуть квадратик стены – до этого ровной и без единого шва, за которой оказалась маленькая ниша. Вытащив из тайника заветную фляжку без горлышка, Аркаша быстро повесил ее на шею и спрятал под рубаху.

    Огонь в камине уже догорал, разбрасывая по комнате блеклый свет. Гедея мелко тряслась. Ее красивое лицо еще сильнее осунулось, высокий лоб прорезали глубокие морщины. Тонкая кожа натянулась, очертив скулы и впалые щеки, покрылась темным землистым оттенком.

   - Пора, голубушка, - мягко, но твердо сказал Аркаша.

   - Пора? Ты знаешь, я не уверенна, чего я хочу сейчас больше: чтобы все свершилось, или умереть.

   - Потерпи, королева, - Аркаша подхватил Гедею и с трудом поставил ее на ноги.

    Повиснув на руке Аркаши, Гедея со стоном сделала шаг, потом еще один. Колдун крепко держал ее и приговаривал, будто нашептывал маленькому ребенку. Медленно переступая, выбрались из комнаты, обошли кухню через коридор, и добрались до тупичка, где был вход в подвал.

   - Погоди, - эмантианта скривилась от боли и сквозь зубы прошипела: - Спина.

    Аркаша толкнул дверь в подвал.

   - Уже пришли, держись.

    Для Гедеи обратный путь в Жизнь, как это ни странно – дорога в один конец, на краю которого ждет смерть, причем, скорая, если только она не завершит задуманное. Возвращение к Жизни стократно возвратило боль, первые удары сердца – забытые, непривычные, пробудившиеся в грудной клетке, как удары ножом, запустили по кровеносным сосудам магическую субстанцию, преобразующуюся в кровь.

    Тело постепенно оживало, восстанавливалось, возрождалось. И бунтовало, понимая всю противоестественность того, что с ним происходит. Процесс восстановления раскручивался по нарастающей спирали. Кровь бежала уверенней, волокна, ткани, нервные окончания, подгоняемые магической силой, разрастались с утроенной скоростью. Темп регенерации уже зашкаливал, и до конечного витка спирали оставалось совсем немного. После чего наступит окончательное пробуждение. Жизнь… На несколько минут.

    Природа не терпит предательства. Тело, познавшее существование за другой гранью, пропитанное магией мертвых, не достойно жизни.

    В углу закопошилась сумасшедшая. Задергала веревками и опять заскулила, предчувствуя развязку.

   - Ну, вот, матушка и добрались, - Аркаша аккуратно посадил эмантианту на табурет. Гедея тяжело задышала, переводя дух, и исподлобья посмотрела на убогую. Перевела взгляд в другую сторону, и вздрогнула. Ткань поверх корзины, когда-то белоснежная, покрылась сплошными красными пятнами.

   - Готово, - бросил колдун, поймав взгляд Гедеи. – Как ты?

    Эмантианта спокойно кивнула.

   - Жива. Почти.

   - Хорошо, - неуверенно сказал колдун, оглядывая Гедею.

   - Начинай, - требовательней проговорила Гедея и неожиданно охнула. Боль скрутила позвоночник, да так, что из глаз эмантианты брызнули слезы. Колдун изумленно замер, всего на несколько секунд, наблюдая как по ее щекам бегут тяжелые капли боли… И, довольный, чуть ли не приплясывая, засуетился.

    Ткань, покрывающая корзину, налилась багряным цветом, плетеное днище корзины заскрипело, забилось по полу. Стенки натужно затрещали и разорвались, ощерившись острыми прутьями. Ловко откинув ткань, Аркаша благоговейно опустился на колени и подхватил со дна кровавое трепещущее сердце, аморфное, как капля ртути и почти живое – магическое, выращенное из высококачественного субстрата. Но пропитанное человеческой кровью. И не только ею. Протыканные иглами обряжки, не зря висели на веревках подвальной комнаты.

    Поднявшись с колен и не разгибая спины, Аркаша с осторожностью двинулся туда, где был очерчен круг с белыми стрелами. Из его центра разбегались  семнадцать стрел – семнадцать ликов богини Кашаны. Колдун опять опустился на колени и положил трепещущее сердце в центр круга. Отошел на шаг и вскинул руки, обращаясь к такому же кругу на потолке.

   - Кровью свободной окропленный. Силой единовластной скрепленный. Лик неделимый, прими дар.

    Обряжки, висевшие на веревках, задрожали и задергались под потолком. Аркаша прикрыл глаза и, не опуская рук, воздетых к темному кругу, вновь повторил слова, уже громче и требовательней.

    Потолок вздрогнул, будто от далекой взрывной волны, веревки, протянутые как лучи от круга к периметру подвальной комнаты, натянулись струнами, а обряжки беспорядочно закрутились, забились по потолку. Колдун прищурил глаза, оставив тонкие щелочки, сжал пальцы в кулаки, тут же разомкнул их, и в третий раз выкрикнул слова.

    Сердце в центре круга на полу заколыхалось из стороны в сторону. Напряглось. Вытянулось вверх, будто толкаемое чем-то, и схлынуло вниз, стремительно растекаясь красной ртутью по белым стрелам. Темный круг с красными стрелами засветился и выбросил лучи своего отблеска вверх, соединяясь с отражением на потолке.