Оболочка зеро

– Вне зоны? – Миссис Эванс склонила голову набок, держа чашечку над блюдцем. – Ах, ну да. Он ведь в отъезде. Наверное, там слабое покрытие…

– В отъезде? Куда же он поехал?

– Хмм… Вот название-то я запамятовала, дорогая. Где-то на востоке, если я ничего не путаю. Но он предупредил, чтобы я не волновалась, это совершенно безопасно.

– Но зачем… Давно он уехал?

– На рассвете, – уверенно заявила миссис Эванс, а потом с не меньшей уверенностью добавила: – Или на закате… Вчера. Когда воздух посвежее.

– А далеко ли он направился? – постаравшись придать своей настойчивости как можно более мягкую интонацию, поинтересовалась Энни.

– Не близко, насколько я могу судить… – Старая леди призадумалась. – Но и не очень далеко, конечно. Как я понимаю, мальчик не на шутку заинтересовался фермерским делом. Очень разумно, на мой взгляд, налоги столько съедают, а молодому человеку надо твёрдо стоять на ногах.

Энн скептически вскинула брови. Её Саймон интересуется фермерством? Вот так новости! А вот она почти уверена, что картошка с брюквой ни единого дня в жизни не вызывали в нём ни малейшего интереса.

И тут внезапно Энн засомневалась: ведь молодому человеку и правда надо… То есть если планируешь обзавестись семьёй… Ферма, которая приносит доход, да и вообще – собственное хозяйство, небольшой уютный домик…

Дело говорит миссис Эванс!

– А когда он вернётся?

– О, буквально через пару дней… – беспечно отозвалась старая леди, деловито расправляясь с третьим хлебцем. – Неделя-другая – и он будет дома.

Ну, ясно, подумала Энни. Ладно, она узнает это сама. Рано или поздно дозвонится же она до него.

Распрощавшись с милой старушенцией, Энн в самом радужном настроении направилась в обратный путь. Она даже потратила битый час, торча перед витринами лавок, торгующих домашней утварью и платьем. Ведь ей непременно понадобится новая одежда, и два сервиза, столовый и чайный, и кружевные накидочки на мебель, и куча разных мелочей. Дай ей волю, Энн бы немедленно купила вот эту очаровательную скороварку на семью из десяти человек – ах, какая досада, что у неё так туго с монетой!

Внезапно Энни остановилась и прикусила кончик большого пальца. Что-то не сходилось.

Сай сказал ей вчера, что сменил оболочку месяц назад. Даже самая дешёвая оболочка всё равно стоит о-го-го, даже богатые люди такие покупки всего несколько раз в жизни и делают. А Сай ведь совсем не богат. И теперь он собирается ещё и ферму купить? На какие кредиты, спрашивается?

Энн медленно двинулась вперёд, не замечая, куда ступает.

Может, он уже ограбил банк?

И вот ещё что: он ведь только вчера спросил её, в какой она оболочке. А когда она ответила, удивился. То есть сам он месяц назад вовсе не на Диком Западе очутился, и до сих пор оболочки у них разные. Значит, в его мире вовсе не ферма ему нужна, а что-то другое… Знать бы, где он сейчас, – можно было бы догадаться что́…

– Вот дьявол! – резко затормозив, Энн в сердцах топнула ногой.

…И тут же почувствовала, как её хватают за локоть и дёргают куда-то в сторону. Сразу же мимо прогрохотала запряжённая двойкой коляска, причём возница выразился гораздо грубее, чем она мгновенье назад.

Энни обернулась поглядеть на того, кто её спас, и открыла рот.

– Вам надо быть осторожнее, дитя моё. – Отец Маккена отпустил её локоть, добавив: – И впредь избегать слов, которые не пристали юной девушке.

К отцу Маккене Энн всегда относилась с большим уважением, но сейчас у неё слишком уж накипело.

– Это здесь они не пристали! А в каком-нибудь другом мире, может, юные девушки только так и выражаются, – запальчиво возразила она.

Святой отец не обиделся: он по-прежнему глядел на неё добродушно и снисходительно.

– Быть может, быть может. Но вы-то пока в этом мире. Вам нужно учиться жить по его законам.

– А я не хочу, – довольно-таки нелюбезно (зато и негромко) буркнула Энн.

Отец Маккена вздохнул и пробормотал себе в бороду что-то вроде: «Ну, ещё бы…»

– Пойдёмте, мисс Энн. Если вы направляетесь к дому, нам с вами по пути.

Делать нечего: девушка нехотя двинулась рядом со святым отцом, чувствуя, что уже порядком натёрла ноги. Солнце жарило вовсю, по улице то и дело проезжали экипажи, всадники и просто телеги, поднимавшие пыль, из переулков несло чем-то кислым, противным, и с каждым новым шагом из Энн окончательно выветривалась любовь к Дикому Западу.

– Что вас тревожит, дитя моё? – Тон святого отца был таким мягким, что Энн брякнула, не успев подумать:

– Сай!

– Саймон Эванс? – переспросил отец Маккена и, помолчав, неожиданно поделился: – Да, признаться, этот юноша беспокоит и меня.

Энн удивлённо вскинула глаза:

– Почему? Что он сделал?

– Трудно объяснить, мисс Энн, – с сомнением в голосе ответил преподобный, аккуратно перешагивая через груду старых башмаков, по непонятным причинам лежавших у дверей суконной лавки. – А что в его поведении так взволновало вас?