Обольстительная леди Констанс

– До того как я приехал в Маримон на его свадьбу, мы с ним не виделись семь лет. Мы с ним были очень… разными. Бутрус находил совершенно непонятной мою любовь к ученым занятиям. Как и наш отец, который очень радовался, что я – второй сын, а не первенец. С точки зрения темперамента, интеллекта и по многим нравственным правилам я совершенно не подходил к жизни во дворце, а Бутрус… – Кадар пожал плечами. – Бутрус был создан по образу и подобию отца. Единственное, что под конец нас объединяло, – любовь к лошадям. К сожалению, он придерживался гораздо более высокого мнения о своих талантах наездника, чем было на самом деле. К еще большему сожалению, он был не из тех, кто способен учиться на своем опыте. В конце мне легче было просто отказываться состязаться с ним.

– Но вы ведь не… Боже правый, он погиб не во время состязания с вами?

– Нет. – Его глаза снова блеснули. Кадар смотрел на море.

Констанс ждала, задерживая дыхание, не давая себе говорить, и ее терпение было наконец вознаграждено.

– Ему прислали нового коня. По иронии судьбы, конь стал подарком на свадьбу. Своенравный жеребец, которого доставили издалека, хотя сказали, что его растили в конюшне Бхаримы. Жеребец сбросил его. Упав, Бутрус ударился головой о валун и умер на месте – еще до того, как я подскакал к нему.

– Кадар, простите! Мне так жаль. Как ужасно! Ужасно для вас. – Констанс обеими руками взяла его за руку.

Он сидел неподвижно и несколько секунд позволил ей держать себя за руку, а потом высвободился.

– Ужасно для народа Маримона. Бутрус пользовался большой популярностью. Подданные с большой радостью восприняли весть о его помолвке.

Констанс нахмурилась:

– Ваш брат долго пробыл правителем Маримона?

– Семь лет… А что?

– Вы говорите, что он пользовался большой популярностью, и утверждаете, что народ требует от своего правителя жениться, однако ваш брат ждал семь лет, прежде чем нашел себе невесту.

Ей показалось, что Кадар оцепенел – другого слова она подобрать не могла. Что же такое она снова сказала? Когда он заговорил, то от его ледяного тона Констанс вздрогнула.

– Бутрус женился в день своей коронации. Принцесса Тахира должна была стать его второй женой.

– Второй! – Может быть, в этом дело, может быть, он обиделся, потому что она затронула запретную тему полигамии?

– Мой брат был вдовцом, – продолжал Кадар, очевидно, еще способный читать ее мысли, несмотря на застывшее лицо, похожее на маску. – Его первая жена умерла около года назад.

Униженная Констанс глубже зарыла пальцы ног в песок.

– Простите. Как ужасно! Она была молода? Есть у них дети?

– Она была на три года моложе меня. Нет, детей у них не было.

Констанс поняла, что упускает что-то важное. Кадар сжал кулаки и опустил их в песок. Лоб ее разгладился. Все же очевидно!

– Если бы у них был ребенок, вы не стали бы правителем, – негромко произнесла она.

Он покосился на нее исподлобья:

– Она умерла, пытаясь подарить ему наследника. Кто знает, что было бы, если бы она удачно разрешилась от бремени. Однако этому не суждено было случиться.

Бедняжка, подумала Констанс. Ее сердце сжалось. Бедный Кадар! Он единственный в этой печальной истории, кто остался в живых, – и вынужден считаться с последствиями.

– Ваш брат не оставил наследника, зато, так сказать, передал вам свою невесту. Вы поэтому считаете себя обязанным жениться на ней?

Он долго не отвечал, но она уже привыкла к его молчанию.

– Мне ясно дали понять, что именно этого хочет и ждет мой народ, но я женюсь на ней, потому что считаю такой поступок правильным для Маримона, а не ради популярности среди придворных, которые хотят насладиться пышным зрелищем. Я не буду таким правителем, каким был мой брат.

Ответил ли он на ее вопрос? Она почувствовала: в его словах многое осталось недосказанным.

– А каким он был правителем? – спросила Констанс. Она обрадовалась, заметив, что Кадар просветлел.

– Бутрус чем-то напоминал вашего принца-регента до того, как он начал слишком много есть и слишком много тратить, – ответил он с усмешкой. – Представьте себе правителя общительного и гостеприимного, обожающего красивые зрелища и церемонии.

– А другая сторона медали?

Кадар заулыбался шире:

– Вы совершенно правы. Он был безрассудным и довольно эгоистичным. Он с детства знал, что станет правителем. У него был такой вид…

– Как будто он на все имеет право! У моего отца характер такой же, хотя в его подчинении всего двое подданных.

Кадар удивленно посмотрел на нее, но Кон-станс нетерпеливо покачала головой:

– Мы говорили о вашем брате.

– Думаю, мне больше ничего не нужно говорить. Похоже, вы прекрасно поняли его характер.

– В таком случае я действительно надеюсь, что вы станете совсем другим правителем.

Кадар рассмеялся:

– Значит, нас уже двое.

– Всего двое?

Он перестал смеяться и посмотрел на Констанс взглядом сфинкса.

– Народ не знает меня так, как знал Бутруса, а до него – моего отца.

– Но вы сказали, что провели за границей семь лет, а сейчас вам… сколько – тридцать?