Обольстительная леди Констанс

– Двадцать девять. Я всегда питал пристрастие к наукам. Бутрус и отец думали, что я предпочитаю людям книги. Это неправда, но, к сожалению, здесь, в Маримоне, немногие разделяли мои интересы.

– Должно быть, вам было очень одиноко, – заметила Констанс. – Хотя я сама часто мечтала о том, чтобы меня навсегда заперли в огромной библиотеке. Думаю, там я очень быстро превратилась бы в одну из тех несчастных, которые постоянно бормочут что-то, разговаривая сами с собой: «Ну-ка, Констанс, куда ты положила ту книгу?», «Ах, Констанс, мы, конечно, уже читали тот труд позавчера», «Ради всего святого, Констанс, у тебя крошки на словаре доктора Джонсона, а ты забыла покормить кошку». Наверное, если бы со мной в библиотеке была кошка, я бы разговаривала с ней, а не сама с собой. Вы смотрите на меня, как будто… Нет, не уверена, что могу сказать, о чем вы сейчас думаете.

– Я еще не встречал такую, как вы. Значит, вы любите читать?

– Да! Я читала все подряд. Когда-то у нас в Монтгомери-Хаус была огромная библиотека, но папа распродал все книги. Некоторые из них были очень ценными.

– Монтгомери-Хаус – дом, где живут ваши родители?

– Да. В Суррее. Наша семья владеет поместьем несколько сотен лет; надеюсь, что потомки проживут там еще несколько сотен лет, если отец сдержит слово. – Что, по мнению Констанс, стало бы маленьким чудом. Он в самом деле это обещал, но отец, похоже, считал, что слово, данное жене и дочери, держать не обязательно. Кадар смотрел на нее взглядом номер два – читал ее мысли. Она не хотела распространяться на неприятную тему, и потом, сам Кадар интересовал ее гораздо больше. – А у вас есть библиотека?

Он помолчал, а потом, к ее облегчению, кивнул:

– И очень обширная. Я питаю слабость к книгам, а во время жизни за границей у меня была масса возможностей приобретать редкие издания. Подавляющая их часть еще не распакована.

– Значит, ваши книги прибыли издалека?

– Вы таким образом хотите спросить, где я побывал после того, как покинул Маримон?

– Да. – Констанс улыбнулась в ответ, отбрасывая волосы с лица.

– Я поселился в Неаполе, хотя некоторое время провел в Англии…

– Вы говорили, что побывали в Оксфорде.

– Да, но большую часть времени я жил в Лондоне. Довольно долго я прожил в Мадриде, Лиссабоне и Париже. Я побывал почти во всех крупных европейских городах.

– Вы посещали библиотеки? – догадалась Констанс.

– В основном консультировал различных правителей. – Кадар едва заметно улыбнулся. – Я один из немногих, кто разбирается и в старинных, и современных традициях и обычаях Аравии и Востока, а также тех, которые существуют на Западе.

– Боюсь, что не совсем вас понимаю.

– Простите. Я консультирую законодателей. Правителей. Дипломатов. Крупные торговые компании, такие как Ост-Индская. Если, например, кто-то собирается расширить торговлю или распространить сферы влияния, меня спрашивают, как вести дела, чтобы не ввязаться в войну, или, как они склонны это называть, «небольшие местные неприятности».

– Подумать только! – Констанс смотрела на него во все глаза. – Это многое объясняет. Когда я впервые увидела вас в Зале приемов, я подумала, что вы похожи на… на человека, который умеет заставить прислушаться к себе; мне показалось, что другие ловят каждое ваше слово. Я подумала – все потому, что вы принц, но потом вы сказали, что правите совсем недолго, и я подумала… но теперь я знаю. Ну вот, я опять много болтаю!

– Это очаровательно.

– Так вы вежливо называете мою болтовню, которая вас ужасает.

– Кажется, я уже говорил, что всегда тщательно подбираю слова?

Констанс рассмеялась:

– Наверное, стоит попробовать вырвать страницу из вашей книги.

– Нет, не надо. – Кадар улыбнулся. – Вы нравитесь мне такая, какая вы есть.

От его улыбки у Констанс перехватило дыхание. Ей стало жарко. Ей показалось, будто у нее в самом деле все тает внутри. Она поспешила заговорить о другом:

– Наверное, у вас очень интересная работа.

Улыбка исчезла с его лица.

– Была, но теперь все в прошлом. Маримон забирает все мое время и все силы. У меня есть планы, честолюбивые планы, призванные изменить страну. Я хочу превратить отсталое приморское государство в центр науки. Я хочу привести мир в свою страну, а страну вывести в мир девятнадцатого века.

– Действительно, планы очень честолюбивые. Что ваши подданные думают о предложенных вами преобразованиях?

– Я еще ни с кем не делился своими замыслами. Я хочу… вначале разобраться в том, что здесь происходит, прежде чем толкать Маримон в новую эпоху.

Констанс нахмурилась:

– Новая эпоха… Вы уже употребляли это выражение, когда говорили о свадьбе. Скажите, и ваш брат тоже думал о переменах?

– Истек год траура по его жене. Его единственными целями были новая принцесса и наследник.

– Кадар, вы хорошо знали… первую жену вашего брата?

– Почему вы спрашиваете?

Констанс вздрогнула, потому что его слова прозвучали резко, как удар хлыста.

– Вы сказали, что уехали семь лет назад, а ваш брат женился в день своей коронации семь лет назад, так что вы, должно быть, были с ней знакомы. Мне просто интересно, какой она была.