Обольстительная леди Констанс

Теперь, когда ты знаешь, что я выжила в кораблекрушении, хочу тебя заверить, что я гощу во дворце одного арабского эмира. Я здорова, и обо мне замечательно заботятся…»

Нет, ни в коем случае! Мама представит, что ее дочь пополнила собой небольшой отряд наложниц… Как, кстати, правильно? Отряд… Группа… Вереница наложниц? Кадар наверняка знает, чем заняться в гареме.

Зато она… Сегодня ее в первый раз в жизни поцеловали по-настоящему. При воспоминании о поцелуе она вздрогнула. Короткое прикосновение его губ… можно ли считать его настоящим поцелуем? Однако его хватило, чтобы она захотела большего. Констанс закрыла глаза, пытаясь представить, что значит «большее». Губы давят сильнее, настойчивее… Он прикасается к ней языком? Она снова затрепетала. И его длинные пальцы пробегают по ее спине или… да… обхватывают ее грудь. Поскольку корсета на ней нет, между ними лишь тонкий слой шелка. Она представила, как ее соски набухают от его прикосновения. Приятное покалывание распространяется по всему телу, ей становится жарко, она изнывает, желая продолжения. Он проводит пальцами по ее животу, приятное покалывание усиливается, в животе порхают бабочки, ее обдает жаром. А потом он спускается еще ниже…

Констанс быстро открыла глаза. За окном был белый день. О чем она только думает! Потуже завязав кушак, она вышла во двор и поплескала в лицо водой из фонтана. Вода намочила ей волосы, струйками стекала на грудь. Ей показалось: она вот-вот закипит.

– Наверное, только так и можно потворствовать своему… влечению, не компрометируя репутацию, – пробормотала она, садясь на край фонтана. – Мои мысли, чистые и не совсем, пока еще принадлежат мне… как и мое тело.

Пока еще. По спине у нее снова пробежал холодок, но отнюдь не приятный. Она не хотела отдавать свое тело тому безликому мужчине, за которого ей предстояло выйти замуж.

– Посмотри правде в глаза, Констанс. Ты совсем не хочешь выходить за него! – произнесла она вслух.

«Дорогая мамочка!

Я нахожусь в небольшом приморском эмирате, в сказочном дворце. Один невероятно обаятельный красавец пригласил меня стать его почетной гостьей. Как ни странно, он находит меня привлекательной. Что еще поразительнее, ему интересно то, что я говорю.

Мама, я жива и здорова и наконец могу рассуждать здраво. Хотя мне больно говорить об этом, мне кажется, что ты шантажом заставила меня согласиться выйти замуж. Я вовсе не хочу принадлежать чужому мужчине – пусть даже и богачу. Вот в чем суть проблемы, мама. Деньги мистера Эджбестона – его, а вовсе не мои. И деньги, которые мистер Эджбестон дал папе, – папины, а не твои. Сомневаюсь, что папа с их помощью выкупит имение или даже заплатит долги. Ты – единственная, кроме него самого, кто верит в его планы, построенные на песке.

Расплачиваться приходится мне. Я не хочу так поступать. Я не хочу выходить за мистера Эджбестона. Я вообще ни за кого не хочу выходить замуж. В этом красивом арабском эмирате я свободна. Конечно, я тешу себя иллюзиями, но сейчас я живо представляю, что все могло быть по-другому. Что могло бы быть, если бы я пожелала. Мне казалось, что у меня нет средств, к которым я могу прибегнуть, но я себя недооценивала.

Кстати, забыла упомянуть о поразительном событии: меня назначили придворным астрономом! Мне нравится жить во дворце в должности придворного астронома, хотя я понимаю, что это недопустимо. Сейчас в моем распоряжении лишь одно средство: время. Вопреки твоим советам, я вовсе не думаю о том, как стать хорошей женой. Все мои мысли посвящены другому. Мне вообще не хочется быть ничьей женой.

Мне хочется сохранить свободу».

Констанс подавила глубокий вздох. Хотя она не может написать такое письмо, от того, что удалось высказать сокровенное, ей стало значительно легче. Маме не нужно знать, о чем на самом деле думает ее дочь. Если бы маму интересовала правда, она не отправила бы Констанс на корабле на край света. Маме нужно только одно: знать, что дочь благополучно вышла замуж. Констанс решила попросить Кадара, чтобы он написал генеральному консулу Великобритании в Каир. Сама же она подождет с корреспонденцией до замужества. После того как она выйдет за мистера Эджбестона, она напишет маме то, что та хочет услышать.

Было очень поздно. Кадар отодвинул бумаги и принялся разминать плечи и шею, затекшие оттого, что он долго просидел над документами. Скоро он откроет свои замыслы визирям и подданным. Абдул-Меджид держался до странности нерешительно, и, хотя Кадар понимал, как важно привлечь главного визиря на свою сторону, ему не хотелось делиться своими самыми драгоценными и личными замыслами, пока они не созреют до конца.

Последние несколько дней прошлое неизменно давало о себе знать, причем в самые неподходящие моменты. Постоянные разговоры о скорой коронации не могли не напоминать ему о том дне, когда на престол взошел Бутрус. Поразительное предложение Абдул-Меджида объединить две церемонии… Кадара передернуло. Другая невеста, но, по прихотливому капризу судьбы, снова та, которую выбрал его брат.