Оборотень

С большим интересом я провела б это время, исследуя корабль. Я б с превеликим удовольствием проводила б Хариолана на вахту или поболтала с Хариэлой. Потом, после спасения мессира меня как — то неожиданно перевели из простых пленниц в привилегированный класс, выдали помещение попросторнее, которое я как раз собиралась обустроить с присущей мне фантазией. И потом, дворянский титул ко многому обязывал. Мне теперь просто необходимо было набрать полный штат прислуги.

И вот вместо того, что б носиться, как угорелая, устраивая личную жизнь, я работала сиделкой некого бледного и антипатичного мне до мозга костей существа. Вот и сейчас, глядя на лицо Аниду, утонувшее в простынях, я мысленно подгоняла стрелки часов. Через полчаса должна была прийти Леди Ингрид, но каждая секунда тянулась по часу! Подумав об этом, я только вздохнула. Нет, столько не живут!

Аниду словно прочел мои мысли.

— Я тебе так неприятен? — спросил он.

Трудный вопрос. Сказать ему правду? А где гарантия, что после этого меня не отравят? Конечно, оборотня отравить не так и просто, но уничтожить иначе — все же возможно.

— Ладно, не отвечай, — произнес Аниду. — Сам вижу. Сидишь и мечтаешь, как сбежишь к своему Хариолану. Он, конечно, красавец, а сверх того — умен, благороден. Не то, что некоторые. Так?

— Аниду, — проговорила я с укоризной, — мне кажется, ты ревнуешь.

— А мне надоело быть номером вторым, — отозвался юнец желчно. — Отец, когда был жив, он уделял ему все свое время. Словно Хариолан и был его сыном, а я — в тени. Словно б меня и нет на свете. И матушка вот тоже…. И ты.

Отвернувшись носом к стене, Аниду тяжело вздохнул. Казалось, он того гляди заплачет. Вот это номер! Это, пожалуй, была все же не ревность. Это было куда хуже, чем я предполагала. Юнец — то, пожалуй, просто ненавидел Хариолана, ненавидел за то, чего недоставало ему самому.

— Послушай, — проговорила я, мне кажется, ты не совсем прав.

— А это мне безразлично. Там на мосту мне казалось, что я не безразличен тебе. А оказалось! И коего дьявола ты полезла меня спасать, а, Хильда?

— Тебе что, жить надоело? В двадцать-то лет?

— Не твоя забота!

На этот раз вздохнула я. В общем — то я знала, что значит быть номером вторым. И как нестерпимо бьют по темечку чужие победы, мне тоже было известно. Изольда — мой кошмар. Успешная, красивая, дерзкая и рисковая. Мы были подругами. Подругами, которые ненавидели друг друга, не переставая соперничать. Нам нравились одни и те же парни, мы увлекались одними и теми же играми, мы просто не могли ровно относиться друг к другу. Язвительные подкалывания, злые слова, беспрестанные стычки. Я ее ненавидела до мозга костей. Она надо мной смеялась.

Все переменилось в один момент. В тот миг, когда я узнала, что Иза погибла. Она была успешнее меня и ярче, и она стала служкой СБ. Два года я завидовала ее положению, бесилась от ее высокомерных выходок. Два года я мечтала отомстить. Но когда Джанет сказала, что моя врагиня разбилась, я вдруг ощутила беспричинную ноющую тоску у сердца. Это было и разочарование от того, что мне уже никогда не перещеголять Изольду. А если я и смогу стать лучшей — она не узнает. А позже я вспоминала те краткие моменты перемирий, что все же были в нашей жизни. И жалела. И тосковала. Что ни говори, Иза была мне ближе многих других. И если б я могла вернуть все назад, то, наверное, потратила б время не на непрерывные стычки, а хоть на тот же разговор по душам. Впрочем….

— Ты зря злишься на Хариолана, — проговорила я негромко, — он не враг тебе.

Аниду посмотрел мне в глаза. В зрачках его глаз полыхнуло недовольство.

— Хильда, — проговорил он. — Ты зря вмешалась. Было б лучше, если б я умер. Я б вам с Хариоланом тогда не мешался. Думаешь, я ничего — то не понимаю о себе? Думаешь, я не знал, с чем шутил? Да, я просто одержимый! Я хочу стать первым. И я первым буду. Так что…. Не хочу только, что б ты считала меня лицемерной тварью. Ты нравишься мне. И вот он еще один повод, что б избавиться от Хариолана, этого всеобщего любимчика. Я ведь тоже люблю тебя, Хильда.

Я недоверчиво покачала головой. Страх, презрение, теперь вот любовь? Этот мальчишка просто не умел быть постоянным. Ни в привязанностях, ни в чувствах. Но, взглянув на его лицо, я почувствовала, что страх скользнул по моей спине холодной змеей. Он не шутил. Ни на миг не шутил. И в его лице было такое отчаяние, что на миг мне стало безумно жаль его.

Жалость — нелогичное чувство.

Аниду смотрел на меня, не отводя взгляда, закусив губу, и ждал. Чего ждал? Жалость все равно не может перерасти в любовь. Я любила Хариолана. Я любила. Но я не могла изменить своих чувств. Даже если б захотела, я не смогла б солгать. Все равно не получилось бы. Есть вещи, о которых лгать легко и просто. Есть вещи, о которых солгать не удастся.

— Прости, — произнесла я. — Я люблю Хариолана. Ты это знаешь. Если хочешь, мы можем быть друзьями.