Оборотень

— Пока запись шла — осветители еще были, двое. А потом — то один заглянет, то другой. У нас же проходной двор. Максим Сомов здесь толокся. Этот рекламный мальчик. До чего противный, — Глеб даже поморщился. Ему, поклоннику таланта Ветлугиной, было особенно неприятно, что она выбрала себе в друзья этого скользкого типа. — Потом Асиновский с приватизатором ждали, когда Алена освободится. Приватизатор — это Придорога. Он еще чуть всю аппаратуру мне не свалил.

Турецкий хотел еще о чем-то спросить Глеба, но тут зазвонил стоявший на столе телефон. Это была Лора.

— Саша! — игриво сказала она. — Что ты делаешь?

— Извините, — ответил Турецкий сухо. — Идет совещание.

— А ты скажи мне, что ты меня любишь, и я повешу трубку. Ну, господин комиссар!

— Извините, — повторил Турецкий и разъединился. Когда через минуту телефон зазвонил снова, Турецкий даже не стал подносить трубку к уху. Он просто приподнял ее и опустил снова.

18.00. Рекламное агентство «Пика»

Никакого желания встречаться еще раз с «петюнчиком», как назвал Максима Снегирев, у Турецкого не было. Он не верил в то, что рекламный мальчик сможет, а главное, захочет помочь следствию. Александр Борисович уже после их первой встречи пришел к выводу, что единственное, чего хочет Сомов, — это выйти сухим из воды. Выглядеть чистеньким мальчиком в то время, как все вокруг барахтаются в дерьме. К сожалению, в таком случае очень трудно не запачкать костюмчик.

Турецкий приехал в «Пику» уже под самый конец дня. Катя собиралась домой — на столе стоял ее кожаный рюкзачок.

— Вы к Максиму? — спросила она, подняв на Турецкого тревожный взгляд. А когда Александр Борисович утвердительно кивнул, сказала: — Вы так его испугали в прошлый раз…

Турецкий только пожал плечами. Он бы хотел испугать этого пройдоху навсегда, да только этого не позволяла профессиональная этика.

Когда Турецкий открыл дверь кабинета, Максим стоял у окна и смотрел вниз на расстилающуюся перед ним Москву. Он не повернул головы на шум открывающейся двери, и, только когда Турецкий сказал: «Максим Евгеньевич, добрый вечер», обернулся на вошедшего. Его красивое лицо исказила гримаса какого-то сильного чувства, не то страха, не то злобы. Правда, через миг оно снова приняло свое обычное приветливое, хотя и чуть насмешливое выражение.

— Добрый вечер, господин следователь, — сказал он тоном героя из американского детектива. — С чем пожаловали?

— Да вот хочу спросить вас кое о чем, — в тон ему ответил Александр Борисович.

— Я уже рассказал все, что знаю, — развел руками Максим. — Но если есть еще вопросы, что ж, с удовольствием на них отвечу.

— Вам известно, зачем Ветлугина летала в Ульяновск?

— В Ульяновск? — недоуменно переспросил Максим, как будто слышал об этой поездке впервые.

— Да, — подтвердил Турецкий и нарочито удивился: — Разве вы не слышали об этом?

— Да, Алена что-то такое говорила, — томно ответил Максим. — Но вы знаете, я не очень следил за ее передвижениями. У меня столько работы в «Пике», что не до чужих дел. Конечно, мы были с ней друзья, но она работала на телевидении, я — в рекламе… Иногда наши интересы пересекались, я давал ей интервью, кстати, выручил ее…

«Скоро он скажет, что вообще был знаком с Ветлугиной только шапочно», — с отвращением подумал Турецкий.

— Но вы слышали, что она летала в Ульяновск?

— Да, что-то слышал.

— Вам известно, что она искала женщину по кличке Козочка?

— Женщину? По кличке Козочка? Понятия не имею! — в глазах Максима промелькнула усмешка, очень не понравившаяся Турецкому.

— Подумайте, — серьезно повторил он.

— Чего тут думать! — Максим, как показалось Александру Борисовичу, едва сдерживался, чтобы не расхохотаться ему в лицо. — Понятия не имею! О чем вы спрашиваете, гражданин следователь? О женщине по кличке Козочка. Это что, уголовница какая-то? На кой черт она Алене?

— Хорошо, — сухо оборвал его веселье Турецкий и спросил вовсе не то, что собирался: — Вы могли бы назвать имена тех на канале «3x3», кто за спиной Ветлугиной сотрудничал с Асиновским. — Он чуть не добавил «И оказался такой же продажной шкурой, как и ты».

— Ну, я не знаю… — снова замялся Максим, — я на телевидении так, сбоку припека… Ну были какие-то мелкие личности…

— Куценко? — подсказал Турецкий.

— Ну, да, кажется, Куценко, — кивнул Максим.

— Хорошо, и последний вопрос. Вы не думаете, что убийство Ветлугиной может быть как-то связано с партией Национальной гордости?

— А вот это может быть, — оживился Максим. — Они же просто фанатики. В этом лично я был уверен с самого начала.

— Но на допросе в ночь убийства вы сказали, что убеждены в том, что убийца — известный киллер, у которого Ветлугина накануне брала интервью?

— Да, я это говорил, — кивнул головой Максим. — И одно не противоречит другому. Националисты могли действовать руками этого Скунса. Наняли его. Это случается.

— Вы ведь присутствовали на записи интервью со Скунсом. — Турецкий утверждал, а не спрашивал.

— Да.

— И у вас сложилось мнение, что он сможет, если получит заказ, спокойно пойти и убить Ветлугину? Кажется ли это вам психологически достоверным?