Оборотень

Осмыслить это странное явление Изюм не успел. Его кулак отчего-то слегка изменил траекторию, словно сам собой влетев в неизвестно откуда взявшиеся тиски. Запястье вывернулось невероятно болезненным образом, Изюм с воем проскочил за спиной бегуна, уже не понимая ничего, кроме отчаянной боли в руке. В неуправляемом полете он сбил с ног кого-то из приятелей, услышал хруст собственного сустава, развернулся, как балерина, и плашмя грохнулся на спину. Удар затылком об асфальт начисто вышиб сознание. Позже, когда приедет «скорая помощь», ему поставят диагноз: тяжелое сотрясение мозга плюс со всякими смещениями и разрывами перелом правой руки.

Дружки Изюма сначала восприняли его неожиданную аварию как простую случайность. Оступился, споткнулся, с кем не бывает.

Так всегда кажется, когда работает мастер.

Дальше настал черед Колеса. Он вознамерился пнуть бегуна сзади в хребет, но тоже не успел: его нога почему-то проскочила вперед, и он полетел кувырком, обдирая ладони.

Когда слетел с катушек и не сразу вскочил квадратный здоровяк Колесо, умный Аристов, он же Глиста, сообразил: дело пахнет керосином. Не зря все же Аристов-старший заседал в правительственной комиссии, кое-какие мозги в семействе водились. Глиста начал пятиться, одинаково боясь и стремного (как выяснилось) бегуна, и Бугра, по-прежнему наблюдавшего со стороны. Он не успел притвориться, будто берет разбег для лихого наскока. Бегун вдруг взвился с асфальта, и его нога, как копье, вошла Аристову в живот. Когда-то он видел в замедленной съемке, как бьет по мячу тренированный футболист. Его еще поразило, что бутса бразильского форварда наполовину вдвинулась в белый шар, надутый до каменного состояния. И вот теперь нечто похожее произошло с его собственным телом. Вначале ему только показалось, будто кишкам внезапно перестало хватать места внутри и они разом хлынули кверху, стремясь выскочить через рот. Потом мир перестал существовать. Когда Глисту привезут в больницу, его случай не то чтобы обогатит медицину, но в списке повреждений разрыв мочевого пузыря займет даже не самое почетное место.

Бугор великой сообразительностью не блистал никогда. Тем не менее до него вдруг дошло, что его личная кодла терпела полный разгром, причем разгром этот был сокрушительным и жестоким. Бесхребетник, которого они думали играючи обобрать, — этот тип одного за другим калечил здоровенных парней. Кусок свинцового шланга, которым попытался огреть его Колесо, вышиб своему прежнему хозяину передние зубы и, угодив концом в лоб, отправил верзилу в глубочайший нокаут…

Когда число тел, корчившихся на земле, превысило число боеспособных, Бугор понял, что настала пора вступать самому. Он поудобнее перехватил кнопарь и прыгнул вперед.

Бугор все знал про ножи. Перышко, поблескивая, летало из руки в руку, перекатывалось в ладонях, разворачивалось то так, то этак. Не угадаешь, каким будет удар. Бегун поплыл ему навстречу, именно поплыл неким сплошным слитным движением, словно бы не разделявшимся на шаги. А потом, когда оставалось метра три и Бугор уже затевал серию хитрых финтов, способных обмануть хоть кого, — бегун вдруг улыбнулся, и при виде этой улыбки на очаковского бандита снизошло озарение.

Он понял, что погиб.

Еще он понял, что этот очкарик, с виду сущая мешковина, оказался здесь совсем не случайно, и что вся бугровская кодла на самом деле была ему вроде семечек, и что не по зубам он ни ему, Бугру, ни тем более Изюму.

Кое-кто из его дружков лежал совсем неподвижно, другие, подвывая, пытались ползти прочь, еще кто-то улепетывал в сторону парка. Когда бегун оказался совсем близко, Бугор перебросил перо из правой руки в левую и ударил снизу вверх, метя по сонной артерии.

Это был классный удар. Но одновременно с ударом бегун прянул в сторону, его ладонь коснулась запястья Бугра и повела вниз и вперед, неодолимо, потому что Бугор вложил в удар весь вес своего тела, и теперь этот вес падал в вакуум, а когда перед глазами возник близкий асфальт, на его фоне успело сверкнуть знакомое лезвие пера, все еще зажатого у Бугра в кулаке, только смотрело оно теперь ему прямо в ямку между ключиц. Так его позже и оприходовала милиция: налетел, напоролся…