Оборотень

— Я на работу, малышка. Я ведь, знаешь ли, работаю.

— Да, я знаю, где ты работаешь… И что делаешь… И как живёшь… Ладно, я тебя подвезу! Садись.

Девушка подтолкнула Игоря к машине, скользнула на заднее сидение, потянула его за собой. Мимоходом кивнула на водителя:

— Это Шурик, мой приятель, здесь по делам фирмы своего отца. Поехали… прямо, на проспект и за мост!

На полу стояла красивая спортивная сумка. Игорь удивлённо вскинул брови:

— Ты что, у бабушки ещё не была?

— Нет, только приехала. А-а, ерунда, успею!

Она взяла Игоря за руку, и от прикосновения её тёплой ладошки он вздрогнул. И вдруг ясно ощутил, как не хочется девушке расставаться с ним. В тот же миг она произнесла:

— Я ведь всё так же тебя люблю, Игорь.

«Я тоже тебя люблю, детка», — хотел ответить он и уже повернулся к ней. Девушка смотрела на него серьёзно и счастливо, не отрывая взгляд, подняла его руку, вновь прижалась щекой. И Игорь наконец-то по-настоящему понял, что Дашеньке не пять и даже не девять лет. Двадцать…

Игорю было девятнадцать, когда он познакомился с Дашиным отцом Глебом Елисеевым. Давно знал, что в соседнем подъезде живёт самый известный в городе тележурналист, ведущий отличной публицистической программы «Двенадцать без пяти». Но ведь не подойдёшь, не скажешь: «Здравствуйте, я ваш будущий коллега…» Можно было бы и так, но Игорь стеснялся. Боялся холодно-вежливой улыбки. И вообще, быть навязчивым унизительно. Но на третьем курсе практика у Игоря оказалась на телестудии, и он попал в редакцию Глеба Елисеева.

— Ну что, практикант, поехали? — сразу же предложил Глеб Алексеевич. — Сюжет печальный, но интересный.

Они снимали на кладбище, сначала официальные братские могилы — заботливо ухоженный показательный мемориал. А потом — в другом конце — заброшенные и заросшие могилы, где с трудом на деревянных досках или остатках памятников можно было прочесть фамилии и надписи: «фронтовик», «участник войны», «офицер запаса»… Когда съёмки закончились, Игорь отозвал Елисеева в сторону и показал живописную картинку: четверо молодых ребят-могильщиков у вырытой ямы ожидали, видимо опаздывающую похоронную процессию. Двое курили, что-то обсуждали, похохатывая, один лежал на чёрной свежевырытой земле, смотрел в небо, а четвёртый сидел на краю развёрстой могилы, свесив ноги и сосредоточенно глядя туда, в глубину… Эту великолепную сцену быстро сняли и потом она стала началом другого сюжета. А Игорь и Глеб Алексеевич с этого первого совместного выезда хорошо подружились, хотя, конечно, со стороны Игоря дружба была почтительной, а со стороны Елисеева — покровительственной. Но лишь через две недели, после поздних съёмок, телевизионный автобус развозил бригаду по домам. В родном дворе затормозил. Елисеев махнул рукой: «Пока, ребята!», и спрыгнул с подножки. Игорь — следом. Тот удивился:

— Ты что, где-то рядом живёшь?

Игорь указал на свой подъезд, и Елисеев недоумённо пожал плечами:

— Что же ты молчал?… А-а, боялся показаться навязчивым! Значит, в наказание, прямо сейчас идёшь ко мне в гости! Или дома кто ждёт?

— Нет, я живу один.

Родители Игоря, уже пенсионеры, недавно уехали к его старшей сестре. Та жила с мужем-офицером в закрытом военном городке на севере. После трудных родов тяжело и надолго заболела. Вот мать с отцом и переселились туда, помогать дочери и новорожденной внучке.

Первый приход к Елисеевым Игорь хорошо помнил. Едва только они распахнули двери, как навстречу, протянув руки, помчалась чудная малышка. Словно эльф из сказки: огромные серые глаза под пушистыми ресницами, русые волосы, овальным венчиком облегающие лоб и щёки, звонкий смех. Она обхватила отца за шею, но из-за плеча лукаво поглядывала на него, незнакомца… Это была она, Даша. Скоро эта семья стала для Игоря родной. Его там любили, ему радовались. Особенно Даша. Никто никогда не смотрел на него такими счастливыми глазами. Наверно поэтому он охотно заходил за ней в садик, в выходные дни брал на долгие прогулки с обязательным заходом в зоопарк и детское кафе. На парковых лужайках они гонялись друг за другом. И катались на финских санях зимой. Шагая рядом, малышка держала Игоря за руку, и его ладонь приходилась на уровень её щеки. Первый раз она прижалась случайно, но ей понравилось, и она стала делать это часто. Прижмётся щекой к его ладони, смотрит снизу вверх весёлыми, радостными глазами…

Если Игорь засиживался у Елисеевых допоздна, а Даше время было спать, она звала его из соседней комнаты.

— Иди, — смеялся Глеб Алексеевич, — всё равно без тебя не заснёт.

Девчонка, уже в пёстренькой байковой пижаме, из постели тянула к нему руки. Он садился на край, и она тут же крепко обнимала его за шею. Начинала шептать какие-то свои секреты, смешные или обидные садиковские истории. Он тоже ей рассказывал: когда что-то из своего детства, когда придуманную фантастическую сказку. Так они потихоньку болтали, пока глаза у Даши не закрывались и она, незаметно для себя, засыпала.