Оборотень моих кошмаров (СИ)

Смутно помню, как в комнате запахло духами Ирины, и сама женщина пришла просить прощения у брата. Мне хватило одного взгляда, чтобы увидеть, насколько она испугана; страх высасывал её изнутри.

Какая разница, прощать или не прощать? Я выбрала первое, чтобы не оставлять после себя долгов и незавершенных дел.

  А потом... потом Фирсанова у меня отобрали. Всё. То, что произошло со мной в тот миг, не описать словами: «больно», «страшно», «тяжело». Нет ни единого определения тому, что испытывает женщина, любимого мужчину которой уводят на верную смерть, а она остается одна. Это осознание просто выжигает дотла, окончательно, и от пепла горчит на языке.

— У него есть шансы? — проблеяла я, сползая по железной двери на пол.

— Сомневаюсь, — ответил Артем глухо.

Я помню, как билась в истерике, которую было не остановить, не утихомирить. Как ломилась в запертую дверь, обламывая ногти, как царапала себя, как вопила, до крови издирая горло, а Артем сжимал меня в стальных объятиях, не позволяя навредить себе ещё сильнее.

Дверь открылась с долгим, протяжным скрипом, от которого мне захотелось взвыть. Ирина рухнула к нашим ногам, а охранники со словами: «У вас две минуты» защелкнули замок.

— Кира... — стонала Ирина, корчась передо мной. — Кира... Игнат... он...

— Я знаю, что он, прекращай, уже поздно винить себя в чем-либо, — скривилась я, утирая слезы.

— Что мне делать? Кира, Артем, скажите, как помочь ему ? Как я...

Её губы побелели, глаза начали закатываться. Артем тряхнул некогда свою женщину за плечи, как трясут пыльный мешок, отвесил ей щедрую пощечину.

— Спасибо, — пробормотала она, утыкаясь носом в шею Артему, а тот шептал что-то успокаивающее, от чего меня передёрнуло.

Она не заслуживает жалости.

— Ты спрашиваешь, что тебе делать? — спросила я без эмоций. — У меня есть предложение. Иди и спасай его. Ценой своей жизни, моей, всех демонов, которым ты продалась. Ты сама виновата во всем, что произошло, а потому давай, вымаливай у богов прощение.

Я хотела добавить что-то еще, но силы меня оставили. Я рухнула на смятое одеяло в кровавых пятнах, закрыла глаза и молча, стиснув зубы от ненависти к себе, разрыдалась.

— Она права, — спокойно ответила Ирина и огладила пальцами рукоять пистолета, который вытащила из кармана. — Во всем права. Пока мне доверяют, я должна действовать.

— Ир, не делай того, о чем потом пожалеешь, — взмолился Артем. — Если хочешь, я пойду с тобой?

— Я уже сделала то, о чем буду жалеть оставшуюся жизнь. Жди меня тут.

Ирина трижды стукнула по двери, и охрана выпустила её наружу. Мы остались молчать.

— Кир, — Артем покачал головой, — зачем ты это сказала? Она же не в себе.

—  Заткнись, — попросила я почти ласково и уткнулась лицом в раскрытые ладони.

***

Понадобилось меньше двух минут, чтобы Ирина приоткрыла дверь и махнула рукой Артему, призывая идти за собой. Я попыталась выйти вместе с ними, но Артем не позволил.

— Сиди тут, иначе от тебя будет больше вреда, чем пользы. Мы спасем Игната, слышишь? — Он с трудом расцепил мои озябшие пальцы, намертво вцепившиеся ему в предплечья. — Жди.

Время и пространство перестали существовать, как и звуки, как и эмоции, как и вера в лучшее. Я лежала, уставившись в потолок, изученный наизусть. Пересчитывала трещины — тридцать четыре длинных и семнадцать коротких, — закрывала глаза и открывала вновь.

Ирина вернулась тогда, когда мне показалось — ждать нечего. Молчаливее прежнего, помятая, даже дорогущий костюм весь измялся. Её лицо выражало такую гамму эмоций — от леденящего кровь ужаса до полнейшего безразличия, — что мне подурнело.

— Что с ним?..

— Жив... — Ирина задумалась. — Он-то жив, а вот другие... Идем отсюда. Советую не смотреть под ноги, — хмыкнула она безрадостно, и я поежилась.

Это был самый долгий путь на волю. Переплетения коридоров. Звуки. Гул собственных шагов в ушах. И долгожданный воздух, такой свежий, что кружится голова.

Артем придерживал Игната, чтобы тот не рухнул от слабости. Я ещё не знала, успели ли ему ввести ту ужасную вакцину, но уже видела его глаза, темные что сама бездна. Глаза непокорного волка. Израненный, но живой.

Во мне что-то переломалось надвое, когда я встретилась с его взглядом.

— Кто-то остался в живых?

— Весь первый этаж: охрана, ученые, — замялся Артем. — Мы заперли их, но сомневаюсь, что надолго.

— У тебя есть зажигалка? — спросила Ирину.

— Держи.

Она неуверенно вложила мне в ладонь холодный прямоугольник. Я с ухмылкой вернулась к двери, осмотрелась как в последний раз, не дошла, но добежала до осточертевшей комнаты, а потом чиркнула зажигалкой по занавескам, одеялу. Дым окутал помещение. Серый, точно моя выжженная душа.

У двери в комнату лежало тело охранника с простреленной грудью. Я, подавив рвотный позыв, зажгла на нем куртку.

Пожар разрастался быстро, лизал стены, кидался на двери, плавил пластмассу, шипел, ударяясь о железо. Вскоре он охватит всю лабораторию, не оставив после себя ни единой живой души.

Я вышла к ребятам и отряхнула руки.

— Кира... — кто-то, не разобрала кто, выдохнул.

— Да, я буду гореть в аду.

***