Оборотень на щите

— Выпей вина, Свейтлан, — тут же мягко предложил Ингульф, сидевший справа. — И поешь. Нынче на этих столах праздничное угощенье, его стоит попробовать. Форель в свекольных листьях удалась, и фаршированный перепел. Из него вытащили кости, начинив тыквой со сливками и телятиной. А кожицу присыпали сыром. После ужина я могу проводить тебя до опочивальни. Не стоит одной бродить ночью по крепости, полной альвов. Кто знает, что они выкинут, насмотревшись на то, как их девицы жмутся к оборотням?

Пока Ингульф говорил, его руки накладывали в тарелку еду. Затем он поставил тарелку перед Светой. Ободряюще улыбнулся и отвернулся, показывая, что не навязывается.

А Света молча взялась за чашу с вином — стеклянную, в красивой серебряной оплетке. Коснулась губами края…

И ощутила запах мыла.

Тут так не принято, разъяренно подумала она. Неужели это Ульф? Все подстроил, все организовал? Стол, за которым нет альвийек, чаша, вымытая с мылом, молодые оборотни, один из которых зовется "Хороший волк"…

И альвийку Ульф начал тискать, стоило ей подойти к этому столу.

А затем губы Светы изогнулись в горестной, печальной улыбке. Она глотнула вина. Скривилась, изобразив отчаяние — не для оборотней, этих все равно не проведешь. Для альвийек напротив. Потом негромко спросила, посмотрев на парня слева:

— У тебя быть жена, Гудульф?

— Пока нет, — с готовностью ответил он. И лицо его сразу оживилось. — Но я устал быть одиноким. Если найду женщину, которая не боится оборотней, я буду землю когтями рыть…

Справа от Светы шевельнулся Ингульф — и парень по имени "Хороший волк" осекся.

Так вот чем вас поманил Ульф, решила Света. Предложил позаботиться об особе, которая не боится звериной изнанки. Проверено, страха нет…

— Есть многое в этом мире, что ценится дорого, — вдруг быстро сказал Ингульф, — Но у оборотней больше всего ценится та, что отважна. И может улыбнуться даже зверю. Золото холодно, слава недолговечна. Только улыбка женщины греет в самую холодную ночь, сколько бы лет не прошло.

А ты поумней, подумала Света, взглянув на Ингульфа. Но тут же испугалась, что Гудульф догадается по запаху, что у нее на уме.

Потом она нахмурилась. Сейчас надо думать о том, чего хотят альвы. Не об интригах Ульфа. Хотя…

Может, в этом тоже замешаны альвы?

Сигвейн прибежала в ту ночь — и разбудила, чтобы показать Ульфа, который покрывал женщину в волчьем обличье. На следующий день Ульф объявил, что жена должна найти ему замену. Следом "Хороший волк" Гудульф позвал за этот стол, а умный Ингульф подсунул чашу, вымытую с мылом…

Света невольно уставилась на альвийку, сидевшую за столом напротив. Но через пару секунд опомнилась и опустила глаза. Взялась за нож и корявое подобие вилки, которые Ингульф прислонил к краю ее тарелки. Отрезала ломтик от крохотной, меньше ее ладони, птички. Корочка с запеченным сыром хрустнула на зубах, кусок растаял во рту…

Света этого почти не заметила.

Странная получается картина, подумала она.

Впервые за много лет альвийские девы вышли из Льесальвхейма. И сразу начали заигрывать с оборотнями. Возможно, поэтому их не выпускали из Льесальвхейма раньше — слишком любвеобильны?

Или альвийки так прикрывают свой интерес к одному-единственному оборотню, к Ульфу? Если он станет конунгом, альвы смогут управлять им, используя альвийскую прядь как уздечку. Но пока их управление закончилось звериной шкурой на Ульфе. И его звериной похотью…

Света свела брови на переносице. Хмуро посмотрела на свою тарелку, где растопырил ножки перепел в золотистой корочке.

И асы притихли, блеснуло у нее в уме. Новых гроз не устраивают, очередных носителей дара Одина не засылают. Хотя от постройки моста в Мидгард они вряд ли откажутся. Знать бы, что сейчас замышляют асы?

Света резанула ножом птичью тушку. Затем подумала — в любом случае, мост Биврест не построить без человека с рунным даром. Но для этого асы должны переправить в этот мир веретено норн. Уже второе по счету. Первое уничтожил посланец Локки. Веретено норн…

Света оторвала взгляд от тарелки и посмотрела на соседей по столу.

Ингульф в ответ глянул искоса, приподняв темно-русые ресницы. Гудульф, до этого неспешно нарезавший мясо на своей тарелке, уставился в упор.

— Я думать о своя судьба, — уронила Света.

Оборотни одновременно кивнули. Гудульф степенно, Ингульф едва заметно.

— Судьба решает, как я жить, — печально сказала Света. — Я слышать про норны. Хочу молиться норны, для хороший судьба. Рассказать о норны. Прошу.

Эти двое переглянулись. Света глянула на них умоляюще, уже не притворяясь, и Гудульф поспешно согласился: