Оборотень на щите

— Народ Эрхейма ждут трудные дни, — продолжала Сигвейн. — Темные альвы отсюда ушли, и вам негде пополнить запасы "водной пряди". А без нее ваши корабли-скидбладниры не смогут плавать так быстро, как сейчас. Завесы от стрел инеистых и огненных тоже требуют "водной пряди". Значит, скоро хирдам морской стражи придется сражаться без прикрытия. Погибнут многие. Но наши бляхи вам помогут. Мы, светлые, считаем, что в такие времена надо поддержать людей…

Взгляд Сигвейн скользнул в сторону — к его родичам, подошедшим сзади.

— У нас есть запас этих блях, — бросила альвийка. — И мы отдадим их без всякой платы. Пусть морская стража Эрхейма испробует наши бляхи на йотунах. Хегунд.

Толпа альвов колыхнулась. Через пару мгновений рядом с Сигвейн выставили три небольших мешка.

— Это дар светлых альвов людям, — крикнула Сигвейн. — Ваш конунг раздаст их морской страже, чтобы защитить людей от йотунов.

Толпа на площади притихла.

— Вот и все, — неожиданно спокойно сказала альвийка. — Бляхи срабатывают, если придавить пальцем клык змея, который немного торчит. Главное, чтобы клык вошел в кожу. А нам пора уходить. Справьте добрый арваль по старому конунгу Олафу. Он любил свой народ.

Хальстейн напряженно пообещал:

— Мы помянем его достойно. Однако я прошу тебя остаться на арваль, дева из альвов. Твоих сородичей я тоже приглашаю. Конунг Ульф, я собираюсь завтра накрыть столы на площади. Обычай требует, чтобы на прощальном пиру был и тот, кто наследует погибшему. Ты почтишь меня, если…

— Мы справим арваль в крепости, — перебил его Ульф. — Сегодня же. Для меня будет честью…

Он споткнулся, ощутив, как остро пахнуло ненавистью от одного из ярлов. Кажется, Грюдди. На мгновенье сознание Ульфа помутилось, и глаз сам зацепился за Хальстейна — верней, за кадык под его подбородком.

Там хрящ, подумал Ульф с радостной злостью. Громко ли хрустнет кадык под волчьими клыками?

В следующий миг он тряхнул головой, отгоняя недобрые мысли. Проговорил:

— Для меня будет честью, если на моем первом пиру…

Ульф снова сбился. В уме пролетело — зачем все это? Люди, их разговоры. В море лучше, там можно хоть подраться с йотунами.

— Для меня будет честью, если на моем первом пиру мы помянем конунга Олафа, — рыкнул Ульф, выдавливая из себя нужные слова. — Сигульф, проследи, чтобы дары альвов отнесли в кладовую. Завтра я ими займусь.

Ульвдан, стоявший за Хальстейном, вдруг заявил:

— Конунг Ульф, пара моих скидбладниров вот-вот останется без "водной пряди". Если ты позволишь, я хотел бы взять на Хреланд часть даров аль…

— Завтра, — глухо отрезал Ульф. — Поговорим об этом завтра. А сейчас зовите своих лучших воинов в крепость. Время справить арваль.

Он полоснул тяжелым взглядом по Сигвейн. В уме мелькнуло — волк снова высунул морду. Альвийка все-таки замешана в этом? Или виной всему запахи людей? Да еще сорвалась драка с Хальстейном…

Ульф, сцепив клыки, молча развернулся. И торопливо шагнул. Ярлы расступились, давая ему дорогу. Хальстейн за спиной Ульфа спросил у Сигвейн:

— Вы останетесь на арваль?

— Да, — пообещала она. — Мы поднимем чаши в память о твоем отце, Хальстейн Олафсон. Но на рассвете уйдем. Конунг светлых альвов ждет вестей из Нордмарка. Он должен услышать, что люди Эрхейма уже выбрали себе нового конунга.

— Конечно, — согласился Хальстейн. — А ты позволишь узнать твое имя, прекрасная дева? И то, как часто ты покидаешь свой Льесальвхейм?

Лучше спроси, по какому поводу она это делает, холодно подумал Ульф, идя по проходу между людьми.

Ярл Грюдди, бывший подручный Торгейра, улыбнулся ему. Но ненавистью от него пахнуло еще сильней. И Ульфу снова захотелось пригнуться. Челюсти хрустнули, вытягиваясь.

Он тут же ускорил шаг. Сигульф за спиной шумно дыхнул.

* * *

Как только Ульф спрыгнул с последнего щита, его дядя исчез в толпе. Но вскоре он вернулся. Объявил, посмотрев на Свету:

— Племянник велел тебе ждать его в крепости.

Потом Берульф взял ее за локоток — осторожно прихватив его двумя пальцами.

— Нет, — отрезала Света.

И отступила, на удивление легко стряхнув руку Берульфа с локтя. Добавила:

— Я ждать тут.

Сзади кто-то хмыкнул, Берульф уже жестко сказал:

— Ульф велел отвести тебя в опочивальню.

В следующее мгновенье Ингульф на пару с другим волком схватили Свету за руки. Рывком развернули и потащили назад, в крепость.

Она дернулась, сцепив зубы. Возмущенно подумала — и ты, Ингульф? Затем выпалила, покраснев от унижения:

— Я идти сама.

Оборотни сразу ее отпустили, и Света обернулась. Показалось или нет? В толпе вроде мелькнула молочно-серая макушка…

Шагавший сзади Берульф остановился, чуть не налетев на нее. Проворчал:

— Ульф в порядке. С ним сейчас отец и Сигульф.

Света благодарно кивнула. Следом развернулась и зашагала к крепости, прислушиваясь к гомону на площади.

Там что-то объявляли. Неразборчивой трелью прозвенел женский голос, рыкнул мужской…

* * *

Оборотни, доведя Свету до опочивальни, распахнули перед ней дверь. Брандульф сзади заявил:

— Ночью будет пир. Может, тебе стоит нарядиться, Холегсдоутир? А парни тебя пока посторожат.