Оборотень по наследству

– В любом случае необходимо выследить человека, который понесет собаке еду. Я этим займусь. Шерлок Холмс не верил в мистическое чудовище, преследующее род Баскервилей, и оказался прав. Кому-то выгодно извести хозяев усадьбы! Манок в дупле доказывает, что тут не обошлось без злого умысла. Собаку на расстоянии по заказу выть не заставишь, а имитирующее устройство активизировать в удобный момент проще простого. Злодей где-то рядом! Я чувствую! Следы на ступеньках появились, чтобы испортить нам вечер и напугать хозяев. Кем бы ни был этот хитрый враг, он близко!

Доктор беспомощно развел руками. Илья уже закусил удила и рвется в бой, его не остановишь.

– Полухины – не Баскервили, – робко возразил он. – Они вообще не здешние. Эдуард Кирилыч приехал в наши места в поисках уединения и покоя…

– Уединение и покой как-то не вяжутся с гостиничным бизнесом.

– Почему? Отдыхают же люди на отдаленных базах в лесу, в отелях на островах. Одно не исключает другое.

Ветер вырывал зонтик у Ильи из рук, позванивал водосточными трубами. Струи дождя падали сплошной стеной. Антон весь вымок и продрог.

– Идем в дом. Я хочу согреться.

– Сидя дома мы ничего не выясним, – возразил Илья.

– Ради бога, не говори, что собираешься бродить ночью вокруг Гнилого озера. Это очень опасно! Вспомни старый погост.

– Разве ты не составишь мне компанию?

У доктора пропал дар речи от такого предложения. Он не был трусом, но и безрассудным храбрецом себя не считал…

Глава 32

Аня не могла заснуть и ворочалась с боку на бок, постанывая от боли. Падая в ложбину, она ушибла коленки и локоть, покрывающие кожу царапины неприятно саднили. В комнате на столе горела свеча в медном подсвечнике. Наверное, этим подсвечником пользовалась еще мать или бабушка Катерины Матвеевны.

В дверь заглянула легкая на помине хозяйка, которой тоже не спалось.

– Чаю принести?

– Нет, спасибо, – отказалась девушка. – Илья с Антоном вернулись?

– Они предупредили, что будут поздно. Ты не волнуйся, они на машине. В крайнем случае заночуют у Полухиных.

– Тоскливо тут у вас, мрачно… Зимой, вероятно, скука смертная. Всюду снег и лед, дороги заметает. И света подолгу нет.

– Мы привыкшие, – вздохнула пенсионерка. – Бывает, вьюга разыграется, любо-дорого у печки греться. А тебе после города тошно у нас?

– Страшно!.. Сначала я обижалась, что Илья меня с собой не берет, а теперь я сама не хочу. Хватит с меня погоста. Дайте мне косметичку, пожалуйста, – попросила Аня. – Она на столе.

Катерина Матвеевна подала ей сумочку для косметики. Девушка достала пудреницу, открыла, поднесла зеркальце к лицу и ужаснулась:

– Куда в таком виде пойдешь? Курам на смех!

– До свадьбы заживет, – утешила ее хозяйка. – Ты не унывай, дочка. Не знаю, как Илья, а доктор наверняка домой придет. Не на колесах, так пешком доберется. Он нас с тобой без внимания не оставит. У меня давление скачет, а ты такой жути натерпелась, что за тобой глаз да глаз нужен.

– Ой, не напоминайте…

Аню затрясло в нервном ознобе, она выронила пудреницу и закрыла лицо исцарапанными руками.

– Господь с тобой! – всполошилась Катерина Матвеевна. – Успокойся! Антон Петрович меня убьет, если узнает, что я тебя расстроила…

Девушка ее не слышала. Перед ней зияла клыкастая зловонная пасть, взметнулись острые когти… На дне ложбины стояла вода, было мокро и холодно. Но Аня ничего не ощущала…

Кто-то бил ее по щекам, звал по имени:

– Аня! Анюта! Ах ты, пресвятая Богородица! Да что ж это такое?.. Анюта, дочка! Очнись!.. Анюта!..

Девушка чуть приподняла веки. Низко склоненное над ней лицо пожилой женщины расплывалось, меняло форму.

Брызги холодной воды привели Аню в чувство. К счастью, она не в страшном перелеске, где шастают дикие звери, а в теплом доме, в чистой постели, на пуховой перине…

– Ох, и напугала ты меня, – причитала хозяйка, прикладывая к ее лбу мокрое полотенце. – Хотела уж за нашатырем бежать!.. Ну что, оклемалась?

Аня молча кивнула и закрыла глаза. Опять в темноте возникло перед ней косматое чудовище, – кошмар, который будет ее преследовать во сне и наяву.

– Нет… – прошептала она. – Нет, нет…

– Нет здесь никого, – радостно подтвердила Катерина Матвеевна. – Только ты и я! Дверь в доме крепкая, закрыта на железный засов. А в окно зверь не пролезет… Ой! – спохватилась она и хлопнула себя по губам. – Вот дура-баба! Ты меня не слушай, дочка! У меня как давление подпрыгнет, я заговариваюсь…

* * *

Савелий, Лютиков и старший лейтенант Василий, крайне раздраженные и недовольные друг другом, топали под дождем по раскисшему проселку.

– Я из-за вас свой пост бросил, – ворчал полицейский. – Получу выговор от Бутенко.

– Откуда он узнает, что ты у нас ночь скоротал? – удивился охотник.

– Не сидеть же тебе в развалинах до утра? – поддержал Савелия кладоискатель. – Простынешь, пневмонию подцепишь. Вирус только этого и ждет!

– Вирус до Верданска не доберется, – возразил Василий. – Он по медвежьим углам не ходит. Ему в больших городах вольготно: людей – как селедок в бочке, выбирай любого, не промахнешься.

– А у нас другая напасть лютует! Пострашнее вируса!