Оборотень (СИ)

Прежде чем король вышел из комнаты, леди Огльторп не забыла представить ему его крестную дочь, Анну Якобину Вудфорд, и девушка сделала самый низкий реверанс, чувствуя перед ним больший трепет, чем перед королевой с ее прелестным лицом.

– А! воскликнул король. – Я помню бравого Виля Вудфорда. Он отличился под Соутвольдом. Хорошо, если он оставил после себя такого же сына. Есть у вас брат, молодая мистрис?

– Нет, ваше величество, я единственное дитя.

– Жаль, – сказал он ласково, и добродушная улыбка мелькнула на тяжелых чертах его лица. – Это слишком хорошая порода, чтобы прекратиться. Вы католичка?

– Я воспитана в англиканской церкви, ваше величество.

Его величество был уже менее доволен, чем прежде, но только сказал: – А! и еще моя крестница! Это нужно поправить, – и отпустил ее.

После королевской аудиенции вновь поступившая нянька была представлена главной гувернантке, графине Повис, красивой, с мягкими манерами даме, которая, впрочем, была почти столько же удалена от нее, как и сама королева. Затем она должна была принять формальную присягу перед гофмейстером на верность маленькому принцу.

М-рис Лэбади была главной нянькой и одновременно женою собственного королевского камердинера, француза. Это была полная, добродушная англичанка, совершенно поглощенная заботами о порученном ей ребенке, и она по-дружески приветствовала свою новую подчиненную, что показалось даже странным Анне, считавшей себя выше ее по общественному положению, выразила уверенность в ее аккуратности и благоразумии, и позвала мисс Дюнор, чтобы та показала комнату мисс Вудфорд. Сокращенное название мисс, как-то странно, даже обидно звучало в ушах Анны, но оно только что начинало входить в употребление при обращении к молодым девушкам, хотя официально их по-прежнему называли мистрис.

М-рис или мисс Дюнор была бледная девица, с серыми глазами, несколькими годами старше Анны, и имела совершенно французский вид, хотя отлично говорила по-английски. В костюме ее преобладали белый и синий цвета, и у пояса ее висели четки и крест.

– Сюда, – указывала она дорогу, быстро подымаясь по крутой деревянной лестнице. – Мы спим наверху. Это громадное, неуклюжее здание. Ее величество говорит, что это один из самых больших и неудобных дворцов, в каком ей приходилось бывать.

Открыв тяжелую дверь, она ввела ее в большую комнату с выцветшими коврами и двумя громадными деревянными кроватями с альковами, напоминавшими ящики. Отдельное помещение было в то время редкостью, и Анна не была особенно поражена этим, но комната эта, с ее тяжелыми коврами и занавесями, показалась ей душной в этот летний день. Две находившиеся в ней молодые женщины были заняты платьем, раскинутым на одной из кроватей.

– Вот наша новая подруга мисс Якобина Вудфорд, – сказала с французской любезностью ее путеводительница. – Позвольте вам представить мисс Эстер Бриджмэн и мисс Джен Гёмфрис.

– Мы рады, мисс Вудфорд, – сказал мисс Бриджмэн, живая, смуглая особа, с беспокойным выражением, сделав обычный реверанс и протягивая свою руку; примеру ее последовала и мисс Гёмфрис, полная, краснощекая, заурядного вида девушка.

– О, я так рада, – воскликнула последняя. – Теперь я буду спать не одна.

Анна также не пожалела, что так вышло, потому что над другой кроватью помещалось восковое изображение мадонны и чаша со святою водой. В комнате было только одно зеркало на всех четырех, умывальная и туалетные принадлежности также не отличались особым богатством; но мисс Бриджмэн слышала, будто они поедут скоро в Ричмонд, где обстановка была удобнее. После того она обратилась за советом к мисс Дюрон насчет новой отделки платья мисс Гёмфрис.

– Да, я знаю, Полина, что вы всегда предпочитаете цвета мадонны, но у вас достаточно вкуса и вы можете убедить Джен, что розовый и пунцовый не идут вместе.

– Мой отец сам выбирал ленты, – сказала Джен, в виде неопровержимого аргумента.

– Мещанский вкус, – сказала мисс Бриджмэн.

– Они очень милы, очень милы с чем-нибудь другим, – заметила Полина, с большим тактом. – Вот, например, с вашей белой расшитой юбкой и серым шлейфом они просто очаровательны… пунцовый же очень подойдет к черному платью.

Разговор еще продолжался о том, что нравится м-ру Гопкинсу, но в это время принесли сундуки мисс Вудфорд, и он прекратился.

Они столпились все около них крайне заинтересованные, точно пансионерки. К счастью, в то время даже самая последняя мода еще не утратила известной грации.

– Ее величество не допускает теперь широко распушенных платьев, которая носили прежде, – сказала Эстер Бриджмэн.

– Нет, – добавила Полина, – это еще было ничего для тех, кто умел грациозно расположить складки; но у других, и я могу назвать их, получался такой вид, точно платье было наброшено на них сенными вилами.

– Теперь в моде плотно сидящий лиф с кисейной отделкой и кружевами и верхнее платье с разрезом впереди, чтоб была видна юбка, – сказала Эстер, – и, по-моему, это гораздо приличнее.