Оборотная сторона НЭПа

«Можно и нужно украинизировать, соблюдая при этом известный темп, наши партийный, государственный и иные аппараты, обслуживающие население. Но нельзя украинизировать сверху пролетариат. Нельзя заставить русские рабочие массы отказаться от русского языка и русской культуры и признать своей культурой и своим языком украинский. Это противоречит принципу свободного развития национальностей. Это была бы не национальная свобода, а своеобразная форма национального гнёта».

«При слабости, — продолжал Сталин, — коренных коммунистических кадров на Украине это движение (за украинскую культуру. — Ю.Ж.), возглавляемое сплошь и рядом некоммунистической интеллигенцией, может принять местами характер борьбы за отчуждённость украинской культуры и украинской общественности от культуры и общественности общесоветской, характер борьбы против “Москвы” вообще, против русских вообще, против русской культуры».

Пришлось Сталину в письме рассмотреть, дав свою оценку, и предложение, выдвинутое Шумским об украинизации власти в республике. «Прав Шумский, — разъяснял Сталин, — утверждая, что руководящая верхушка на Украине (партийная и иная) должна стать украинской. Но он ошибается в темпе… Что значит выдвинуть теперь Гринько на пост председателя Совнаркома? Как могут расценить это дело партия в целом и партийные кадры в особенности? Не поймут ли это так, что мы держим курс на снижение удельного веса Совнаркома? Ибо нельзя же скрыть от партии, что партийный и революционный стаж Гринько много ниже партийного и революционного стажа Чубаря… Не лучше ли будет и в интересах дела, и в интересах Гринько отказаться пока что от подобных планов?

Я за то, чтобы состав Секретариата и Политбюро ЦК КП(б) У, а также советскую верхушку усилить украинскими элементами. Но нельзя же изображать дело так, что в руководящих органах партии и Советов не имеется будто бы украинцев»^{503}.

Взрыв националистических устремлений в ЦК КП(б)У ненароком выявил ещё одну, более серьёзную, проблему. Сделал очевидным возникшие внутри ПБ очередные расхождения. Уже не только между руководящей группой и Троцким, но и внутри самой «семёрки». Размежевание её на тех, кого сразу же стали называть «сталинцами» и «зиновьевцами».

Вполне возможно, что конфликт между ними всего лишь из-за того, выводить ли Троцкого из ПБ или нет, постепенно бы затих, если бы не два обстоятельства. Во-первых, подготовка к предстоявшему в декабре 14-му партсъезду и, во-вторых, катастрофический просчёт, допущенный при составлении и утверждении бюджета и экспортно-импортного плана на 1925/26 хозяйственный год, наложившиеся друг на друга.

Глава девятая

После неудачной попытки разжечь в ноябре 1923 года революцию в Германии, престиж ИККИ и его председателя Зиновьева в мировом коммунистическом движении изрядно пошатнулся. Ещё бы, они не справились со своей главной задачей — обеспечить победу пролетариата, которая, как казалось всем, была столь близка.

Все попытки ИККИ достичь намеченной цели постоянно терпели крах. Сначала в Германии, а вместе с тем в Польше и Болгарии. Затем, в сентябре 1924 года, в Бессарабии. В Эстонии, где восстание, поднятое 1 декабря 1924 года, было подавлено в тот же день. Вновь в Болгарии с оказавшимся бессмысленным взрывом 16 апреля 1925 года кафедрального собора св. Недели в Софии, должном послужить сигналом для свержения реакционного режима.

А так как в мире наступила временная, как полагали в Москве, но всё же стабилизация капиталистической системы, ожидать в Европе революции в ближайшее время не приходилось. Потому-то возникшую паузу следовало непременно чем-то заполнить. Вот тогда и появилось у Зиновьева стремление во что бы то ни стало окончательно убрать со своего пути всё ещё слишком сильного, самого яркого, широко известного в коммунистическом, да и не только в нём, мире давнего соперника — Троцкого. И заодно его сторонников в компартиях ведущих стран Европы. Тем начать идеологическую борьбу внутри Коминтерна лишь для того, чтобы отвлечь внимание коммунистов от собственных ошибок и просчётов.

Сразу после январского пленума из Харькова, тогдашней столицы Украины, в Москву поступила служебная записка, подписанная всеми членами политбюро ЦК и президиума ЦКК КП(б)У. Ею ЦК РКП информировали о следующем:

«Как нам стало известно из случайных источников (в значительной мере комсомольских), трещина, которая выявилась на прошлом пленуме ЦК РКП (имелись в виду расхождения в вопросе о выводе Троцкого из состава ПБ. — Ю.Ж.), не только не сгладилась, но расширилась, причём уже совершенно определённо говорят о “сталинцах” и “зиновьевцах”.

Вместе с тем, нам стало известно, что уже после пленума имели место некоторые действия тт. Каменева и Зиновьева, которые являются серьёзной угрозой для единства партии, причём эти действия имеют отношение к решению вопроса пленума ЦК о Троцком.