Оборотная сторона НЭПа

Членам ПБ потребовалось пять дней, чтобы оценить важность предложения Куйбышева. Понять, что оно позволяет одновременно решить две задачи. Разъяснить новую позицию по национальному вопросу, то есть признать весьма опасным национальный уклон, а не великорусский шовинизм. Тщательнее подготовиться к намеченной на 5 июля второй сессии ЦИКа СССР, призванной завершить работу над конституцией Союза — не допустить пересмотра проекта в пользу союзных республик. А для того сделать всё, чтобы на совещании не присутствовали не только Мдивани и Ломинадзе, но и Раковский, Скрыпник. Заодно дополнить участников совещания «руководителями местных партийных организаций соответствующих областей из числа русских (выделено мной. — Ю.Ж.) товарищей, по возможности секретарей, в числе десяти-пятнадцати человек»^{152}.

Особое значение, но не для ПБ в целом, а лично для Сталина, имело бы отсутствие на совещании Раковского. Занимавшего ключевые позиции во властных структурах и СССР — как члена ЦК, и на Украине — как председателя СНК республики. Упорно, настойчиво защищавшего и пропагандировавшего наиболее радикальные взгляды национал-уклонистов на то, каким быть Союзу, какую культурную политику следует проводить в создаваемом государстве.

О том Раковский говорил не только на съезде. Перед тем — в докладе на 7-й Всеукраинской партконференции, проходившей с 3 по 9 апреля 1923 года, опубликованном дважды: на украинском языке в журнале «Червоный шлях», на русском — отдельной брошюрой.

Выступая перед делегатами конференции, Раковский убеждал их: «Мы искренне приветствовали инициативу, которая была проявлена отдельными группами товарищей из республик, в том, чтобы в наши союзные отношения внести определённость, и эта определённость должна будет идти по линии больше прав, больше средств, больше инициативы во всех областях отдельным советским республикам (выделено мной. — Ю. Ж.)».

Затронул Раковский и второй весьма болезненный вопрос. Сначала пояснил: «украинцы.., которые являются украинцами по происхождению, но, может быть, не знают украинского языка — эту оговорку нужно сделать, составляют в нашей (украинской. — Ю.Ж.) партии 23,7 процента.., русский элемент составляет 40–50 процентов». И пришёл к неутешительному для уклониста выводу. «Каким образом, — задал Раковский риторический вопрос, — пролетариат Украины, составляющий, может быть, несколько процентов всего населения, сможет руководить деревней, если он в среде коммунистической партии не имеет достаточно людей, знающих язык деревни?».

После такого странного для большевика-марксиста, но совпадающего со взглядами Троцкого заявления предложил «исправить нашу действительность». Но как? Подъёмом культуры деревни, начиная с ликвидации неграмотности, поднятия бытовых условий до уровня города? Отнюдь нет. Оказывается, фактической консервацией их.

«Задача государства, — повторил Раковский затасканный лозунг всех украинских националистов, включая и своих недавних открытых противников, Грушевского и Петлюру, — дать возможность развиваться той культуре, которая была искусственно зажата и ограничена»^{153}. Иными словами, изолировать её от положительного влияния города, дав преимущество культуре деревни. По словам Маркса, повторенных Сталиным, — дикой, отсталой по сравнению с городской. Точнее — русской, что честно сказать Раковский побоялся.

И всё же он, а при его содействии и неустанный проповедник безоглядной украинизации нарком юстиции УССР Скрыпник оказались участниками «Совещания ЦК РКП с ответственными работниками национальных республик и областей». Открывшимся 9 июня непродолжительным, но в подчёркнуто прокурорском — а таковыми ощущали себя и председатель ЦКК, и остальные члены Центральной контрольной комиссии — тоне докладом Куйбышева. Выдвинувшим против Султан-Галиева обвинение в попытке «сплотить вокруг себя российских коммунистов-мусульман, с одной стороны, и турецких, персидских политических деятелей — с другой, для проведения самостоятельной, противопоставляемой Коминтерну и советской власти политической линии в национальном вопросе^{154}.

Как неоспоримое подтверждение своего обвинения Куйбышев сообщил собравшимся содержание секретной переписки Султан-Галиева с членами компартий Ирана — Таджи Бахши, Турции — Джемалом, с А. Адигамовым — наркомом просвещения Башкирии, И. Фирдевсом — наркомом юстиции Крыма, иными. Процитировал и призыв установить прямые контакты с Валидовым.

Но не столько сам доклад Куйбышева, сколько предложенный им проект резолюции поставил участников совещания в сложное положение. Ещё бы, в нём содержались пункты, которые фактически объявляли национальный уклон наиболее опасным, чем дезавуировалась последняя статья Троцкого:

«Работу антипартийной нелегальной организации Султан-Галиев старался направить в сторону подрыва доверия ранее угнетённых национальностей к русскому пролетариату…