Оборотни Его Величества

Дан мысленно выдохнул. Яркая, недавно поновленная надпись прямо-таки манила заглянуть в городок Ветлюгу, где обязательно должен найтись хотя бы один постоялый двор. Может, и шахматисты отыщутся.

Он нагнал Ирэн, взял под локоток.

– Я тебя об одном только прошу – не провоцируй местных. Хорошо? – попытался вложить в это убежденность, настойчивость, чуть эльфийского очарования… Да что угодно, лишь бы услышала, а не послушала.

– О чем мне говорить со смердами? – высокомерно фыркнула девушка.

Просто уму непостижимо, откуда в туче может скопиться столько снега! Тяжелый, мягкий, пушистый, совсем не похожий на хрупкий иней ледяного дворца, как-то под Новый год наколдованного Одаренными. Он падал целыми горстями, прилипая к шапке, волосам и меховому воротнику. Сейчас, в паре шагов от постоялого двора «Три яблони», любоваться снегопадом было одно удовольствие. В сумерках за деревянной стеной осталась волчья стая, но прочные ворота Ветлюги сулили безопасность.

Из распахнувшейся двери пыхнуло дымом и жаром, да так, что глаза заслезились; на улицу вырвался чей-то сиплый, нетрезвый смех. Дан по-прежнему отмалчивался, но взял Ирэн под руку, наглядно демонстрируя местным их отношения. И не зря. Красные рожи сильной половины обратились к девушке, распутные подавальщицы уставились на Дана. С кем-нибудь другим Ирэн и не сунулась бы в подобное заведеньице, но на что способен аватар, она знала. Притом и без клинка, исключительно за счет силы слова и природного обаяния.

– Добрый вечер уважаемым дамам и господам! А погодка-то сегодня как под Ярицу – лютует! – Дан потоптался, стряхивая снег на грязную тряпку, расстеленную у порога. Судя по плачевному состоянию пола, он был первым, кто ее не проигнорировал, но хозяин жест оценил.

– И вам вечо́р добрый, коль не шутите, – густым басом степенно отозвался чернобородый мужчина, в данный момент намывающий пивные кружки. – Что, чуток не замело?

– К счастью, до вас добрались. – Дан подтолкнул Ирэн к столику возле окна.

Пока раздевались, подошла по-деревенски спелая блондинка в зеленой шапочке с забавными треугольными ушками, загнутыми наверх, и переднике с вышитыми яблонями. Еще два алых плода красовались как раз на самом пикантном участке корсета.

– Неудачно вы выбрали время для путешествий, – посочувствовала подавальщица вроде бы искренне.

– Значит, у вас поживем, местный фольклор послушаем. А потом вас в столице прославим.

– Так вы менестрель?!

– Все мы в душе немного поэты. Просто голодные и не согреты, – всерьез пошутил Дан.

– Тогда угощайтесь и согревайтесь! – подавальщица со смехом протянула меню.

Дан выбрал верную тактику. Ирэн уже поняла, что неверрийцы относятся к бардам с не меньшим уважением, чем скадарцы. А если певец собрался не только выступать, но и платить, так его еще и напоят за счет заведения. Две чарки горячего вина с травами уже достались в подарок. Винцо было ничего. Для захолустного городишки в самый раз.

– Ты чего опять морщишься? Муха в чарку попала? – недовольно спросил Дан. – Так давай я допью, если брезгуешь.

Ирэн оцепила чарку ладонями и залпом выпила, исподлобья глядя на ушастого. И чего он так взъелся из-за той дохи? Кэссиди всего лишь захотелось поторговаться. Нянюшка Лемма рассказывала, что удовольствие от процесса не сравнимо ни с чем. Сперва жуликоватый лавочник (а то, что все торговцы – жулики, неоспоримо) взвинтит цену раза в три. В ответ клиент должен хорошенько с ним разругаться, убеждая, что лишь по доброте душевной готов отдать за эту трухлятину (или дохлятину, ветошь) в четыре раза меньше. Потом будет шум, споры до покраснения, хлопанье по рукам до посинения, и снова – спор. Главное правило: хоть медяшку, но выторговать надо обязательно.

Пока Ирэн согревалась и осматривалась, Дан успел снять комнату, отнести туда вещи и заплатить половину за ночь. Почему-то парень очень удивился, когда получил кошель в полное распоряжение. Но расплачиваться должен мужчина – так учила нянюшка. Иначе примут за одну из тех, кто каждый месяц «покупает» себе симпатичного фаворита. И нередко очередная игрушка хладнокровно травит благодетельницу.

Вернулся Дан с тарелкой серого малоаппетитного студня и, потерев руки, стал мазать хлеб резко пахнущей кашицей.

– Что это такое?

– Холодец с хреном. Хочешь? – Дан вонзил зубы в ломоть и внезапно задышал чаще, на глазах выступили слезы. Печальный опыт пришелся ему по вкусу и, хлебнув из чарки, второй раз кусал еще жаднее.

– Спать будешь на другой кровати! – пригрозила девушка, наблюдая, как приличный внешне парень с наслаждением давится жгучей гадостью.

– Я и так собирался.

– Могу предложить свою, – подмигнула быстроглазая блондинка, ставя перед Ирэн тарелку с жареной подошвой. Причем подошва отвалилась сама, в луже, и ее даже вымыть поленились.