Оборотни, или Кто стоит за Ватиканом

Первое, что сделал Франциск, — поднял тему гомосексуализма, к которой он так и не перестаёт возвращаться. 11 июня 2013 года, как сообщил католический сайт Reflexinón у Liberación, во время встречи в Риме с представителями Латиноамериканской и Карибской религиозной конфедерации папа признал, что существуют трудности с реформированием Римской курии, поскольку внутри неё действуют «коррумпированные течения»: «Говорят о «гей-лобби», и это правда, оно существует. Посмотрим, что можно сделать»[958]. По сути, понтифик совершил революционный шаг. До него никто из пап не смел открыто говорить об этом явлении в Курии. И Франциск сделал это вроде бы не официально, а «в приватной беседе», как указал глава пресс-службы Фредерико Ломбарди, не давший никаких комментариев. Но задача была выполнена: папа дал понять, что Св. Престолом управляют извращенцы (отсюда и трудности в реформировании); он перешёл на их язык и терминологию (не содомиты, а «геи»), и, наконец, он выразил своё к ним нейтральное отношение («будем думать»).

Шлюзы, таким образом, были открыты, и католикам дали понять, что политика церковного руководства должна осуществляться с оглядкой на тот фактор, что внутри неё сидят содомиты.

Но настоящими сигналами, которые можно считать точкой отсчёта для начала дискуссий на высшем уровне на тему реформирования католической этики, стали заявления папы 28 июля того же года, сделанные во время его первого зарубежного турне — недельной поездки в Бразилию. Беседуя с журналистами на борту самолёта, он заявил, что Церковь считает, что гомосексуальная ориентация не является греховной и выступает против осуждения и дискриминации «геев», подчеркнув, что им нужно помочь интегрироваться в общество. И дальше он произнёс фразу, которую СМИ назвали «одним из прочувственных и революционных слов, когда-либо произнесённых понтификом в отношении геев»: «Если человек — гей и обладает доброй волей и стремится к Богу, кто я такой, чтобы судить его?»[959]. После чего добавил, что следует простить священников-гомосексуалистов, а их грехи — отпустить. Кроме того, отвечая на вопрос о возможности для разведённых и вступивших в повторный (светский) брак католиков приступать к Святому Причастию, понтифик указал на практику, существующую в православных церквях, которые, руководствуясь соображениями «икономии», дают разведённым «вторую возможность», и призвал «изучать эту проблему» в рамках пастырского попечения о браке.

Показательно, что речь понтифика касалась именно «геев», под которыми понимают не просто гомосексуалистов, людей, склонных к этому пороку, но тех, кто открыто ратует за «культуру» и образ жизни извращенцев. Так что мировая пресса правильно поняла смысл его высказывания, и на следующий день оно было вынесено в заголовки большинства ведущих газет.

На этом Франциск не остановился и в августе 2013 года дал интервью нескольким иезуитским журналам, опубликованное в «L’Osservatore Romano», которое ещё больше прояснило его позицию по этому вопросу. Сообщив в нём, что гомосексуалисты жалуются на то, что их осуждает церковь, Франциск, заявил: «Но это не то, чего хочет Церковь… Религия имеет право выражать своё мнение, служа людям, но Бог во время творения сделал нас свободными: духовное вмешательство в жизнь личности невозможно. Однажды кто-то спросил меня в провокационной манере, поддерживаю ли я гомосексуализм. На это я ответил ему вопросом: «Скажи мне: когда Бог смотрит на гомосексуалиста, поддерживает ли он его существование с любовью, или отталкивает его с осуждением?»… Мы входим здесь в тайну человека. В повседневной жизни Бог сопровождает людей, и мы должны сопровождать их, исходя из их условий. Сопровождать с милосердием. Когда это происходит, Святой Дух вдохновляет священника на то, чтобы он говорил самые правильные вещи»[960].

Вот так, подменяя милосердие терпимостью к страшному греху, Франциск навязывает эгалитаристскую идеологию, оправдывающую гомосексуальные «браки».