Оборотни в эполетах

В пассажирских поездах, особенно в вагонах первого класса (мало что возьмешь с мелкоты, ездившей третьим), прямо-таки прописались марвихеры (среди них хватало элегантных, очаровательных дам, которых и не заподозришь). Здесь тоже порой срывали банк. У возвращавшегося с богомолья купца попятили бумажник, где лежало денег и ценных бумаг на 30 тысяч рублей. По Балтийской железной дороге ехал артельщик (нечто вроде прораба и казначея в одном лице) этой же дороги – и вез в сумке 48 тысяч рублей казенных денег. В один далеко не прекрасный для бедняги момент сумка испарилась в том самом волшебном русском воздухе, в котором бесследно растворяется что угодно ценное. Шум был большой, и поднятая на ноги полиция сработала старательно: воров вскоре нашли и повязали. Вот только денег удалось обнаружить лишь 28 тысяч, остальные так никогда и не обнаружились…

Очень лакомым «охотничьим угодьем» для всевозможного жулья были большие ярмарки вроде Нижегородской. Туда, как мухи на мед, слетались шулера, проститутки (как «честные», если можно так выразиться, труженицы постельного фронта, так и «хипесницы»), марвихеры, просто воры – в общем, самая разнообразная криминальная публика. Каждый без труда находил занятие по своей специальности – русские (и не только русские) купцы, сделав дела, любили погулеванить с размахом. Так что порой попадали на крючок к представителям сразу нескольких криминальных специальностей.

Отличная иллюстрация – еще один эпизод из романа «Угрюм-река». Уже знакомый читателю Прохор Громов по торговым делам отправился как раз на Нижегородскую ярмарку. И неосмотрительно принял приглашение в гости, сделанное очаровательной светской дамой, без ложной скромности отрекомендовавшейся графиней. В гостях и в самом деле собралось самое что ни на есть благородное общество: отставные офицеры, чиновники в немалых чинах, коммерсанты (по крайней мере, все они называли себя именно так). Началось веселое застолье, как-то незаметно перешедшее в карточную игру по крупной. Громов очень быстро просадил несколько тысяч рублей – это он еще помнил, а больше не помнил ничего…

Очухался он, правда, не где-нибудь на окраине, под забором в лопухах, а тут же, в будуаре «графини». Но легче от этого не стало: из бумажника испарились все лежавшие там деньги, с пальца исчез брильянтовый перстень, мало того, из чековой книжки оказался вырезан чек (когда Прохор его подписал и на какую сумму, наш герой абсолютно не помнил). Сама графиня оказалась здесь же, без малейших следов раскаяния на очаровательной мордашке. Едва обокраденный сибиряк попытался «качать права», дамочка перешла в серьезную контратаку: форменным образом обрушилась на Громова, обвиняя «дикого сибиряка» в том, что он вчера испортил весь вечер благородному обществу: напившись, шумел, буянил, оскорблял гостей как мог, даже заехал в ухо некоему князю. В общем, лучший вид обороны – наступление. Естественно, «графиня» понятия не имела, куда девались деньги и перстень и что произошло с чеком. А потом вломился громадного роста «купец» с роскошной бородищей, сердечный друг «ее сиятельства», и, тряся у Громова под носом кулачищем, посоветовал убираться подобру-поздорову, пока у буяна и дебошира, которого нельзя допускать в приличное общество, не начались серьезные неприятности. Что тут сделаешь? Пришлось покинуть негостеприимный дом со всей возможной скоростью. Вскоре выяснилось, что по чеку мазурики получили 15 тысяч…

Тут вам и «хипес», и шулера, и воровство – полный набор нехитрых удовольствий в одном флаконе. В жизни сплошь и рядом происходило, как в романе. Хорошо еще, наш герой жив остался, – а бывали случаи, когда попавшие в подобный переплет люди умирали от передозировки «дурмана», тогдашнего клофелина, – а то и получали нож под ребро…

XIX век жившие в то время любили именовать «веком прогресса», и это название вполне справедливо. Куда ни взглянешь, везде прогресс: в науке, технике, инженерном деле. В том числе и в криминальных делах, а как бы вы хотели? Криминальный элемент всегда стремился идти в ногу с веком…

Давным-давно ушли в забытье патриархальные времена XVIII века, когда воришка незатейливо хватал что-нибудь с прилавка уличной лавки и улепетывал со всех ног, потому что в случае поимки били «всем миром». Во второй половине XIX века и начале XX «градушники», то есть магазинные воры, использовали гораздо более прогрессивные методы.