Оборотни в эполетах

Самый распространенный выглядел так: в хороший дорогой магазин заявлялась целая компания элегантно одетых господ и дам – вот всем им сразу отчего-то приспичило сделать разнообразные покупки. (Магазин обычно был мануфактурный или меховой.) Они требовали показать целую груду товара, так что прилавок был завален, а приказчик сбивался с ног. Компания устраивала веселую кутерьму, суету у прилавка – так что у бедняги приказчика начинало рябить в глазах. И отправлялась восвояси, так ничего и не купив – ну не глянулось… Потом оказывалось, что бесследно пропали где пара бобровых воротников, где боа (длинная полоса меха, которую тогдашние модницы обматывали вокруг шеи. Боа, кстати, можно увидеть в последней серии «Семнадцати мгновений весны», где его, уже не на шее, а просто взявши в руку, таскает случайная пьяная собеседница Штирлица), где куски бархата или шелка, кружева, страусиные перья (ими модно было украшать женские шляпки).

Методика была не столь уж сложная: у мужчин в сюртуках имелись огромные внутренние карманы, куда под шумок и укрывались ценные вещи. У одного из взятых с поличным (что случалось очень редко) «градушников» обнаружили на подкладке пальто несколько пришитых крючков, на которые он молниеносно и ловко вешал украденное.

Работали порой целыми семьями. «Польский вор» (родом из Варшавы) Яков Францевич выходил на дело с женой и сыном, которому едва пошел одиннадцатый год. Папа с мамой «работали», а юный, но прыткий отпрыск стоял на улице, под распахнутыми по летнему времени окнами магазина, и принимал от родителей нахапанное. Специализировалась эта семейка исключительно по ювелирным магазинам. Когда их в конце концов все же выследили и взяли, дома у них при обыске обнаружился сущий ювелирный магазин.

Вообще, о ювелирных магазинах следует рассказать подробней. «Работать» там было гораздо труднее, чем в меховых или мануфактурных, – кольца и прочие драгоценности располагались на обтянутых бархатом досках, в гнездах, так что любую «недостачу» приказчик замечал сразу – да и бдили приказчики ювелиров гораздо тщательнее, чем их коллеги, скажем, из мануфактурных, – товар был весьма недешевый…

Одним словом, вульгарно стянуть с прилавка что-то, сунуть себе в карман и уйти было практически невозможно. Однако нет таких преград, которые не преодолел бы пытливый ум, в том числе «заточенный» на чистый криминал. В ход просто-напросто пошли более тонкие методы. Появились «фармазоны», а по-русски – «подменяльщики». Подобный субъект, осмотрев драгоценности и честно вернув их приказчику, тщательнейшим образом запечатлевал в памяти какое-нибудь дорогое кольцо с драгоценным камнем. Ювелир-сообщник быстренько изготовлял точную копию – металл был самый неблагородный, вместо драгоценного камня стеклышко соответствующего цвета, но сработано мастерски, не отличишь от настоящего. Фармазон (или его сообщник) заявлялся в тот же магазин и просил показать облюбованное кольцо. Улучив момент, в мгновение ока прибирал его куда-нибудь в рукав, вмиг подменив копеечной подделкой, которую честно возвращал приказчику, с сожалением пожав плечами (денег не хватает, бумажник дома забыл), – и быстренько убирался восвояси. Люди работали серьезные и за качеством фуфла следили: немало было случаев, когда «подменка» оставалась красоваться на прилавке долгими месяцами и обнаруживалась лишь при ежегодной проверке товара – а то и упархивала к честному, ни о чем не подозревавшему покупателю. Естественно, облик «покупателя» давным-давно изгладился из памяти приказчика.

Так что уличить и поймать было очень трудно, а прибыль выходила нешуточная. Очень долго сыскная полиция охотилась за парочкой фармазонов – Дергачевым и Логиновым. Орудовали они в обеих столицах и в других крупных городах, устраивая форменные гастроли. Однажды агенты сыскной все же поставили за ними основательную слежку – и, после того как подельники обошли шесть магазинов, взяли. При обыске при них обнаружили около тридцати колец на сумму более 12 тысяч рублей – добыча с одного-единственного обхода. А «обходов» за парочкой числился не один десяток…

Применялись и штучные методы, как две капли воды напоминающие иные эпизоды из французских кинокомедий о ловких жуликах, – однако случившиеся в реальности, о чем свидетельствуют архивные полицейские протоколы.