Оборотни в погонах

— Да ты пойми, она же у тебя бронированная, а мои все — иномарки. Корпус — бумага с жестью, пальцем ткни, и продавишь. Не ехать же сейчас на трассу грузовик угонять. Да твою двадцатьчетверку и рихтовать не придется, я ей новый капот поставлю и крылья. Не то, что это старье.

В конце концов Крюков согласился. Тем более, что ему самому не терпелось поскорее проникнуть внутрь вражеской крепости. В экипаж к нему напросился Черкес с двоими самыми надежными телохранителями. Остальные бойцы должны были штурмовать забор по периметру, либо идти за «рябухой» во втором эшелоне.

Крюков боялся, что возле ворот окажутся бетонные надолбы. Но их не было. Хозяевам базы не могло прийти в голову, что их территорию будут штурмовать какие-то обнаглевшие отморозки.

Крюков дал газу и с разгону протаранил ворота. Мощный стальной швеллер, стоявший у «рябухи» вместо переднего бампера, сокрушил преграду с такой же легкостью, с какой таран старинной галеры пробивал борт вражеского корабля.

Толстые пуленепробиваемые стекла в «рябухе» можно было мгновенно опустить нажатием кнопки. Крюков сделал это и телохранители Черкеса получили возможность вести огонь с обоих бортов. Поскольку они были первыми, кто ворвался на вражескую территорию, то тут же открыли автоматный огонь по всему, что двигалось.

Охрана ворог была захвачена врасплох и ударилась в паническое бегство. Следом за «рябухой» на территорию базы въехало еще несколько машин с братвой. Они не успели остановиться, как из них горохом посыпались покровские боевики. Откуда-то из-за построек базы послышались выстрелы и крики. Значит, братва прорвалась и там.

Теперь очередями стреляли только перепуганные защитники базы. Тем было все равно, кого косить — своих или чужих. Нападающим приходилось проявлять крайнюю осторожность. Постепенно сопротивление было подавлено, отстреливалась только небольшая группка в главном здании.

— Это дьяконовские, — сообщил сыщику Черкес. — Знают, суки, что живыми брать не будем, вот и отбиваются. А ЧОПовцы давно сдались.

— Что с ними делать будешь? — спросил Крюков.

— А что мне с ними делать? Бабок за них теперь все равно не дадут. Убивать — ты не дашь.

Возьму с собой, а по дороге выкину… голыми! Вот пацаны ухохочутся!

Крюков тем временем обследовал темные закоулки захваченных помещений. В одной руке он сжимал верный обрез, в другой серебряный щегловский «пернач» с золотым курком и спусковым крючком. В одном темном коридоре он чуть не нарвался на пулю. Она ударила рядом с головой. Выяснять, кто и почему стрелял, было некогда. Опер в ответ шарахнул дуплетом из обреза. Больше из темноты не стреляли.

Он ожидал найти Эльвину в каком-нибудь сыром подвале, но обнаружил в комнате второго этажа главного здания. Комната, правда, была без окон, но вполне комфортабельная. Даже с душем, туалетом и телевизором.

Эльвина бросилась ему на шею.

— Я думала, ты не придешь, — прошептала она.

— Тебя здесь не сильно били? — озабоченно поинтересовался Крюков, разглядывая ее в поисках увечий.

— Нет, только пугали. Требовали сказать, где спрятаны номера счетов Ложкина.

Крюков бегло осмотрел комнату. При виде унитаза лицо его искривилось в болезненной гримасе. И тут позолоченный. Помешались они на золотых унитазах, что ли?

Дверь в комнату распахнулась, на пороге показался один из телохранителей Черкеса.

— Там этот, Чистильщик, — торопливо сообщил он.

— Что, взяли? — обрадовался Крюков.

— Не…

— Убили?

— Не…

— Опять ушел?

— Не…

Крюков подумал, чтобы еще можно спросить, но не нашел. Варианты иссякли. Решил пойти посмотреть лично. Эльвина неотступно следовала за ним.

Возле большого кабинета столпились братки-победители. Они горячо обсуждали какое-то событие. Крюков с Эльвиной с трудом протолкались сквозь их ряды. Если бы не могучий телохранитель Черкеса, им это вообще вряд ли удалось бы сделать.

Черкес с группой приближенных стоял посреди кабинета. Все смотрели на то место, где у нормальных людей висит люстра. Здесь люстра, роскошная, из бронзы и хрусталя, валялась на полу, разбитая вдребезги. Вместо нее под потолком болтался человек. Приглядевшись, Крюков узнал Толю Гарамнова.

За спиной сыщика тихо вскрикнула Эльвина. Хорошо, что в обморок не упала, хотя и попыталась. Он поддержал ее, помог сесть в стоявшее поблизости кресло. Потом вскарабкался на письменный стол. Ему подали стул. Сыщик поставил его на стол и влез на него. Теперь его лицо находилось чуть ли не на одном уровне с посиневшим лицом трупа.

Это действительно был киллер Гарамнов. Крюков пристально оглядел его. Потом почему-то постучал по правому плечу. Звук получился глухой, словно он стучал по дереву. Правый карман куртки повешенного сильно оттопыривался. Крюков осторожно засунул туда руку и быстро вытащил, словно наткнулся на змею. Братва внизу вздрогнула.

— Укололся, — пояснил сыщик.

Он снова залез в карман к висельнику и извлек из него большую обувную щетку. На ней корявыми буквами было нацарапано: «Черкес». Крюков бросил щетку авторитету.

— Это, кажется, предназначалось тебе.

Тот поймал ее, повертел в руках, прочитал. Потом осклабился и показал братве.