Оборванные нити. Том 2

Сергей молча всунул ноги в тапочки и прошел мимо гостя на кухню, где Ольга что-то колдовала над стоящей на плите кастрюлей. Поцеловав Ольгу в затылок и вдохнув такой родной и такой вкусный теплый запах ее волос, он уселся на свое привычное место за столом. Чума, шедший следом, занял место напротив.

— Я спрашиваю: мир? Или ты собираешься всю оставшуюся жизнь на меня дуться? — не отставал он.

— Это смотря зачем ты явился, — сдержанно ответил Сергей. — Если опять собираешься показывать аттракцион под названием «Укрощение строптивого», то лучше вали отсюда сразу. Не договоримся.

— А если нет? — прищурился Чума.

— Тогда возможны варианты.

— Слушай, — Чумичев заговорил совсем другим тоном, уже не дурашливым, а вполне серьезным, — мне сказали, что ты сегодня в горздраве всех на хрен послал. Причем громко. Врут? Или было?

— Было, — невозмутимо признался Сергей. — И что? Будешь учить меня дипломатическому этикету? Будешь объяснять, что надо держаться в рамочках и вести себя культурненько?

— Да иди ты! — махнул рукой Чумичев. — Я хочу понимать, что происходит, из-за чего весь сыр-бор. Чего они тебя дергают-то? Чего им надо?

Саблин вздохнул. Рассказывать одно и то же в тысячный раз было неохота. Надоело. Да и зачем рассказывать об этом Петьке, который к медицине никакого отношения не имеет и ничего не поймет? Только время и силы тратить.

Он поймал на себе взгляд Ольги, сочувствующий и понимающий.

— Петя, давай я тебе все расскажу, а то сам видишь — Сережа вымотан, пусть помолчит полчасика, пока у меня плов доходит. Потом он поест, и сил сразу прибавится.

Сергей с благодарностью посмотрел на нее. Всегда выручит. Всегда прикроет. Всегда поддержит. Вот Ленка никогда бы…

А рассказать было о чем. После того случая с пятимесячной девочкой, умершей от цитомегаловирусной инфекции, отношения с педиатрами обострились до крайности. Все случаи детских смертей поручались Сергею — он настоятельно попросил об этом Изабеллу Савельевну, и, поскольку других желающих вскрывать детские трупы в Бюро не нашлось, ему с удовольствием пошли навстречу. Сергей мучился, не спал, переживал, запивал каждое «детское» вскрытие водкой и коньяком, но не отступался: для него стало делом принципа доказать, что в Северогорске детки умирают не только от синдрома внезапной детской смерти и асфиксий, но и — достаточно часто — от вирусных инфекций. При микроскопическом исследовании он обнаруживал и характерные гриппозные клетки, и аденовирусные клетки, и изменения, характерные для парагриппа, а в каждом третьем случае — тот же самый цитомегаловирусный сиалоаденит в его различных вариантах. Кроме того, он постоянно находил изменения органов иммунной системы, в первую очередь — вилочковой железы. И настойчиво, несмотря на попытки давления, ставил и отстаивал на клинико-анатомических конференциях свои диагнозы, не давая возможности «пропихнуть» такой удобный и любимый всеми СВДС.

С ним пытался разговаривать Георгий Степанович, но делал это как-то без особого энтузиазма, было видно, что ему «велели» провести воспитательную беседу, вот он ее и проводил. Если бы за это Двояку платили, он бы, конечно, старался больше, а так..

Педиатры постоянно ходили к Саблину на вскрытия, дабы убедиться, что все именно так, как он утверждает. Дело дошло до того, что несколько раз в секционной появлялась даже Главный педиатр Северогорска. Заключения Саблина направляли на рецензию профессорам-педиатрам областного мединститута, предварительно договорившись с ними о том, чтобы рецензии были, разумеется, разгромными. Профессора ничего не утверждали и не опровергали по существу, а упирали на то, что коль Саблин не является специалистом в области педиатрии, то и понимать в причинах смерти детей ничего не может.

Клинико-анатомические конференции проходили по одному и тому же сценарию, педиатры нападали — Саблин защищался, хотя со временем эта защита стала все чаще принимать формы не вполне корректные: он огрызался, повышал голос, позволял себе грубые и колкие выпады. Особенно доставалось Мокиной, любительнице «розовых» дамских романов, которая ухитрялась почти каждый раз продемонстрировать собственную неграмотность.

Самое яркое выступление этой дамы имело место на Совете по детской смертности за минувший год. Такой Совет проходил в департаменте здравоохранения каждый январь. Вообще-то Саблин не должен был там присутствовать — не тот ранг. На Совет был официально приглашен начальник Бюро, но Георгию Степановичу подобные мероприятия интересны не были, и он поручил представительствовать заведующей отделением экспертизы трупов, поскольку вскрытия проводились именно там. А уж Изабелла Савельевна перепоручила «ответственное задание» Саблину:

— Вы все-таки лучше меня разбираетесь в проблеме, — сказала она извиняющимся тоном. — Вы же вскрывали детские трупы весь последний год, вы лучше владеете ситуацией.

— Но я не детский патоморфолог, — возразил Сергей.

— А я? — усмехнулась Сумарокова.