Оборванный след

Источник грохота находился где-то в подсобных помещениях, и Укия, прихрамывая, направился туда. Из одной из ниш за кассовым аппаратом доносился говор — там собрались четверо индейцев в голубых джинсах, футболках и кепках. Старшему на вид было лет семьдесят, а младшему не больше двадцати. Они приветствовали незнакомца кивками и с любопытством разглядывали его.

Шум исходил из старого аппарата по продаже газировки; он трещал и рычал и каждую секунду готов был разлететься на куски. Запах горячей смазки смешивался с тяжелым дурманом свежей кедровой смолы.

— Выключи его! Выключи! — прокричал мужчина, перегибаясь через стойку. — Плюнь на него, он сломался.

— Нет, Лу, еще работает. — Женский голос донесся, казалось, из недр аппарата.

— Пора купить новый, Кэссиди, — продолжал агитацию Лу.

— Ничего подобного, — перекричала шум Кэссиди.

Старший из мужчин покачал головой:

— Она не выбросит его, потому что так поступил бы белый человек. Выкинул, а не стал бы чинить.

— Дядя Дэниел, что я тебе об этом говорила? — снова закричала Кэссиди. — Белый человек то, белый человек се. Ты просто помешался на них, постоянно твердишь об их всемогуществе. Считай лучше, что это свойственно природе человеческой — мы понимаем что к чему и выкидываем вещи, даже если с ними все в порядке.

— Купить новую вещь — это всего лишь практично, — отозвался Лу. — Ты сэкономишь на счетах по электричеству, если заменишь развалину. Черт подери, эту штуковину нужно спихнуть антиквару!

— Не говори глупостей! — Кэссиди вынырнула из-за автомата, держа в руках красную коробку с инструментами. — Ты не понимаешь самого главного!

— Кэссиди, — вмешался самый молодой индеец, — ты сама сказала, что покупать новые вещи свойственно человеку.

— Что же тут самое главное? — недоумевал старик.

— Обычай, традиция. — Кэссиди стояла спиной к Укии. — У нас тут старая скобяная лавка. Старая бочка с рассолом. — Она пнула бочку ногой. — Старые индейцы, которые болтают о жизни и смерти. — Она махнула гаечным ключом в сторону собеседников. — И машина по продаже газировки. Если бы я выкинула ее, поднялись бы разговоры. Ах какой старый магазин! Кэссиди, избавься от него, пошли куда подальше!

«Куда подальше» Кэссиди выделила особо, сопроводив взмахом руки с гаечным ключом; металлический инструмент треснул бы Укию по макушке, если б он не уклонился. Индейцы вздрогнули.

— Не смотрите на меня так! — прорычала женщина своим соплеменникам и снова уселась за автоматом. — Не думайте, что я ничего не слышу. «Что эта безумная краснокожая вообразила, покупая скобяную лавку! Что она понимает в инструментах!» Что ж, смотрите! У меня высшее техническое образование! Я могу отличить разводной ключ от отвертки! В самом деле, если белый человек оказался способен содержать магазин, то у меня это получится даже во сне.

— Если у вас высшее техническое образование, зачем вы тогда купили лавку? — неожиданно спросил Укия. — Почему не стали инженером или еще кем-нибудь в этом роде?

— Ха! — Она резко дунула в недра автомата — то ли от смеха, то ли прочищая детали. — Я прославляю краснокожую женщину, и никакой благодарности! Послушай, когда люди ведут себя так, как я, значит, что-то их в самом деле волнует, иначе они не стали бы поднимать столько шума. Мне не нужно гробить баснословные деньги на тряпье, а требуется только доказать, что я умею ремонтировать разные вещи. — Аппарат заурчал, подавая признаки жизни. — Вот оно! Поэтому я и не могу выкинуть малыша на помойку.

Кэссиди встала на ноги, довольно усмехаясь и обтирая с лица грязь. Внешне она была очень похожа на Зою, только ощутимо старше; те же темные веселые глаза, иронически поджатые губы, стянутые в конский хвост густые черные волосы. Красивым ее лицо можно было назвать с большими оговорками, а вот сильным — это уж точно. Лоб, щеки и руки покрывала липкая грязь, но ни одно пятнышко не испачкало голубых ботинок. В стоячем воротнике пряталось ожерелье на кожаных шнурочках из бирюзы и кости, с серебряным медальоном посередине. От женщины пахло сосновой стружкой и иголками, кедровой смолой и машинным маслом.

Кэссиди удивленно посмотрела на Укию.

— А, так это ты задаешь глупые вопросы?

— Простите, — пробормотал юноша. Она отмахнулась от извинений.

— Эту речь ребята слышали уже раз сто, и я страшно удивилась, что кто-то спрашивает. Что с тобой случилось, красавчик?

— Вы имеете в виду костыль? — спросил Укия, приподнимая костыль и помахивая им в воздухе.

Обе стопы стояли на полу: после обильного завтрака организм немедленно принялся за самолечение. Она рассмеялась.

— Да, костыль и гипс.

— О, я упал. На самом деле меня подстрелили, и я упал.

Несколько секунд Кэссиди смотрела на него, удивленно моргая, а потом захохотала, прикрывая грязной рукой лицо, от чего на носу и щеках появились новые полосы.

— Значит, ты и есть новый мальчик-волк из Уматиллы? — Когда Укия кивнул, она вновь рассмеялась. — Да, Джаред рассказывал о тебе, но он не сказал, как ты хитер.