Обоснованная ревность

День рождения

Оставим этот разговор…

нетелефонный… Трубку бросим.
В стекле остыл пустынный двор:
вроде весна. И будто осень.

Вот кадр: холодное окно,

Ко лбу прижатое в обиде…
Кто смотрит на твое кино?
А впрочем, поживем-увидим.

Вот счастье моего окна:

закрыв помойку и сараи,
глухая видится стена,
и тополь мой — не умирает.

Печальней дела не сыскать:

весну простаивая голым,
лист календарный выпускать,
вчерашний утоляя голод.

У молодых — старее лист…

и чуждый образ я усвою:
что дряхлый тополь шелестит
совсем младенческой листвою,

что сколько весен — столько зим…

Я мысль природы понимаю:
что коль не умер — невредим.
Я и не знал, что это знаю.

Что стая вшивых голубей,

тюремно в ряд ссутулив плечи,
ждет ежедневных отрубей
(сужается пространство речи!) —

и крошки из окна летят!

Воспалены на ветке птицы:
трехцветный выводок котят —
в законных крошках их резвится.

Вот — проморгали утопить —

И в них кошачьей жизни вдвое;
проблема "быть или не быть"
разрешена сама собою.

Их бесполезность — нам простят.

Им можно жить, про них забыли…
И неутепленных котят
подобье — есть в автомобиле:

прямоугольно и учтиво,

как господин в глухом пальто,
в конце дворовой перспективы
стоит старинное авто.

Ему задуман капремонт:

хозяин, в ясную погоду,
не прочь надеть комбинезон…
В решимости — проходят годы!

Устроился в родном аду,

ловлю прекрасные мгновенья…
В какую жопу попаду
я со своим проникновеньем?!

Котятам — сразу жизнь известна,

авто — не едет никуда,
соседу — столь же интересно
не пожинать плодов труда…

И мне — скорей простят небрежность,

чем добросовестность письма:
максимализм (души прилежность) —
есть ограниченность ума

и — помраченье.

Почернели
на птицах ветви. Лопнул свет.
Погасла тьма. И по панели
пронесся мусор. И — привет!

В безветрии — молчанья свист,

вот распахнулась клетка в клетке —
и птицы вырвались, как хлыст,
оставив пустоту на ветке.

Двор — воронен, как пистолет,

лоб холодит прикосновенье…
и тридцать пять прожитых лет —
короче этого мгновенья.

И — в укрощенном моем взоре —

бесчинство ситцевых котят,
и голуби, в таком просторе,
с огромной скоростью летят.

1972

Открытое окно

Переделкино,

3 часа ночи 25 января 1980 года

(действительное происшествие)

И он мне грудь рассек мечом…..Свеча горела.