Обожаемый интриган. За футболом по пяти материкам.

Если сравнивать коллективный разум тех, кто направляет мировой или европейский футбол, возглавляет команды и судит их, кто рассказывает о бесчисленном множестве розыгрышей , с теми, кто бесхитростно любит свою команду, знает ее историю и тихо ненавидит арбитров-врагов, кто убежден, что только его взгляды и оценки непогрешимы… Чья возьмет верх?

Писали (если не врали), что перед чемпионатом мира 1966 года бразильский тренер Феола получил около ста тысяч открыток-предложений: кого взять в основную команду и кого на пушечный выстрел к ней не подпускать. А когда закончился поздний телевизионный репортаж о всем памятном матче 99 года Франция—Россия, нагрузка в российской электрической системе резко упала: страна умиротворенно укладывалась спать. Все помнят и шок, потрясший Россию после того как закончил свой полет по маршруту «Шевченко — Филимонов — ворота» ненавистный мяч. Российские почитатели игры уже привыкли к тому, что жизнь впитывается в них маленькими капельками яда. Перенесли и украинское оскорбление. В краях же с более темпераментным климатом случается и такое…

Турция «откликнулась» десятками инфарктов, когда ее игрока несправедливо удалили с поля в разгар четвертьфинальной встречи на первенство Европы-2000. Великая нагрузка выпала на долю испанской скорой помощи через несколько минут после того, как Рауль не забил архиважный пенальти в борьбе с французами за выход в полуфинал.

А вот история, которая случилась немало лет назад в небольшом английском городке Гиллингхэме, где жил всем известный фанат Терри Милен малоизвестной здешней команды. Он не пропустил ни одного ее матча, разъезжая с нею по всей стране. И однажды, когда судья назначил несправедливый пенальти в ее ворота, умер от разрыва сердца. В его кармане нашли завещание: прошу развеять мой прах над полем родного стадиона в Гилленгхэме. Волю выполнили. Терри Милена помнят и по сей день.

И все же футбольные переживания жизнетворны. Подверженные им — счастливые люди.

* * *

В стылом Норильске, где оставили о себе добрую память братья Старостины, выселенные в годы гонений, довелось повстречаться с «Семьей «Спартака»». Возглавлял это деятельное сообщество шофер самосвала с Талнаха Виктор Буденный. Он нередко обменивался «полученными данными» и новой информацией с директором городской библиотеки Константином Аптекманом, перенесшим ленинградскую блокаду; вокруг него группировались поклонники «Зенита» (в Норильске жило и живет много инженеров и рабочих с берегов Невы). Были в Норильске и сторонники тбилисского «Динамо», не стоило удивляться тому, что они собирались в доме директора городской школы-интерната Карло Цамалаидзе. Памяти норильских ревнителей футбола могли бы позавидовать историки, а точности подсчетов — чиновные статистики, умевшие переиначивать государственные показатели на нужный «для данной политической обстановки» лад. Игру не переиначишь — гол есть гол, а очко — очко, попробуй соврать, улучшить результаты родной команды, засмеют и ославят на весь город. Мне показывали таблицы всесоюзных розыгрышей разных лет, вырезки из газет и журналов, альбомы фотографий, программки, которые привозились с Большой земли. В Норильске можно очень мало играть в футбол, но зато — многой преданно его любить.

В «не более теплом» Серове встретился с приверженцами московского армейского клуба и «Динамо»; в Екатеринбурге же довольно большая группа молодых и не очень молодых людей делила симпатии между местным «Уралмашем» и московским «Торпедо». А киевским и тбилисским динамовцам, выигравшим европейские кубки, было бы интересно узнать, сколько у них друзей в далеком Владивостоке.

Как не вспомнить именно в этом месте повествования о двух совершенно фантастических футбольных фанатах, знакомство с которыми произвело неизгладимое, иначе не скажешь! впечатление. Хотя с первым из них, к сожалению, знакомство оказалось заочным.

* * *

Задавшись целью описать подвиг Василия Захребова, я не представлял еще, как трудно будет это сделать. Слова, приходившие на ум, казались застиранными, не способными даже отдаленно передать восхищение выдумкой и мастерством, которые он проявил в дни Токийской Олимпиады.

Японию трудно удивить, она сама привыкла удивлять мир. Нашему славному земляку это удалось. Имя его бросалось в глаза на дальних подступах к знаменитому отелю «Отани», затмевая выбитое на скромной бронзовой пластинке имя архитектора, создателя неподражаемого высотного здания.