Обожествлённое зло

Он откинулся в кресле, похлопывая по ладони книжкой и раздумывая, как лучше показать ее Клер.

Клер вернулась домой уже в сумерках, злая и подавленная. Больше часа она разговаривала с хирургом Лайзы. Вторая операция была позади, и ногу Лайзы поместили в обычный белый гипс, на котором уже расписались родственники, друзья и почти весь медперсонал третьего этажа.

Не пройдет и недели, как она вернется в Филадельфию.

Но на балетную сцену ей уже никогда не вернуться.

Никакие споры или уговоры не заставили доктора Сью изменить свой прогноз. При тщательном уходе и лечении Лайза сможет нормально ходить, даже немного танцевать. Но ее колено никогда не сможет выдержать балетную нагрузку.

Клер сидела в машине у обочины перед своим домом, уставившись в скульптуру на дорожке, постепенно обретающую форму. Женщина, стремящаяся к звездам и достигающая их.

О, черт.

Она посмотрела на свои руки, медленно сжимая и разжимая ладони, поворачивая их. Что бы чувствовала она, если бы больше не смогла заниматься скульптурой? Никогда бы не могла взять в руку молоток, паяльную лампу или резец?

Пустоту, смерть, гибель. Лайза лежала в постели, в глазах ее была боль, но голос звучал твердо.

- Мне кажется, я давно это поняла, - сказала она. - Все-таки лучше знать наверняка, чем гадать, надеяться.

Нет, нет, думала Клер, с треском захлопывая дверцу машины. Терять надежду всегда нелегко. Она остановилась перед скульптурой, разглядывая ее в угасающем свете. Форма лишь намечалась, удлиненная, тонкая, с поднятыми вверх изящными руками, расставленными пальцами. Стремящаяся ввысь. Но в своем воображении она уже видела ее завершенной с чертами лица как у Лайзы.

"Она могла сделать это", - подумала Клер. Она могла придать лицу статуи черты Лайзы, ее изящество и мужество. Может быть, это станет чем-то значительным. Глядя себе под ноги, она прошла в дом.

Звонил телефон, но она не взяла трубку. Ей все еще не хотелось ни с кем разговаривать. Не включая света, она прошла через кухню в гостиную, мечтая заснуть и забыться.

- Я ждал тебя.

Эрни поднялся, тень среди теней, и стоял, выжидая. От неожиданности она вздрогнула, но затем успокоилась и уже посмотрела на него как взрослый на ребенка.

- Обычно люди ждут на улице, пока их не пригласят войти. - Она потянулась включить лампу.

- Не надо. - Он быстро подошел, накрыв ее руку своей ладонью. Та была холодной и потной. - Нам не нужен свет.

К ее раздражению теперь добавилось что-то вроде страха. Она подсказала себе, что окна открыты, и закричав, она сможет позвать на помощь соседей. И что он всего лишь мальчик. Она высвободила свою руку. Запутавшийся в своих сексуальных переживаниях, но всего лишь мальчик.

Но не убийца. В это она не могла поверить. Не осмеливалась.

- Ладно, Эрни. - Она непринужденно отошла и подвинула кушетку между ними. - В чем дело?

- Ты должна была стать той самой. Ты так смотрела на меня.

- Я смотрела на тебя по-дружески. Вот и все.

- Ты должна была стать той, - упрямо повторил он. Она была его надеждой. Возможно, последней. - Но ты пошла с Рафферти. Позволила ему обладать тобой.

Жалость, сначала охватившая ее сердце, тут же испарилась. - Мои отношения с Кэмом не подлежат обсуждению. Это мое личное дело.

- Нет. Ты должна была быть моей.

- Эрни. - Терпение, сказала она себе. Терпение и логика. - Я на десять лет старше тебя, и мы знакомы лишь пару месяцев. Мы оба знаем, что я никогда не делала ничего такого, позволяющего тебе думать, что я предлагаю что-либо помимо дружбы.

Он несколько раз медленно покачал головой, устремив на нее пристальный взгляд темных глаз. - Ты была послана. - В голосе послышались плачущие нотки, так свойственные юности. Это смягчило ее.

- Послана? Эрни, ты ведь знаешь, что это неправда. Ты создал в своем воображении что-то совершенно несуществующее.

- Я видел статую, которую ты сделала. Ту, верховного жреца.

Потрясенная, она отступила на шаг. - Что такое ты говоришь? Ты украл ее?

- Нет, это сделали другие. Другим известно, что ты знаешь. Ты видела. И я тоже.

- Видела что?

- Я принадлежу к ним. Теперь я ничего не могу поделать. Я один из них, разве ты не понимаешь? Не можешь понять?

- Нет. - Она положила руку на спинку кушетки. - Не могу. Но хотела бы. Я хотела бы тебе помочь.

- Предполагалось, что от этого мне станет лучше. Что я получу все, что пожелаю.

Его ноющий тон перешел в слезы, но у Нее не хватило духу подойти поближе и успокоить его. - Эрни, давай я лучше твоих родителей позову.

- Какого черта? - Слезы сменились вспышкой ярости. - Что они знают? О чем беспокоятся? Они думают, что смогут все исправить, если заставят меня пойти к психиатру. Может, им это и поможет. Ненавижу их. Ненавижу обоих.

- Ты так не думаешь.

Он зажал уши руками, как будто желая заглушить слова, ее и свои собственные. - Они не понимают. Никто не понимает, кроме...

- Кроме? - Она шагнула к нему. Белки его глаз блестели в темноте. Она видела капельки пота над верхней, еще безусой губой. - Эрни, сядь. Сядь и расскажи мне. Я попытаюсь понять.