Обращаться с осторожностью

В емкости, используя насадку для миксера, смешайте масло и коричневый сахар до мягкой консистенции крема (3–4 минуты). Добавьте ваниль. Разбейте яйца и добавьте в смесь с мукой по одному, перемешайте. Добавьте ягоды и персики. Распределите тесто на подготовленном противне, посыпьте крошкой сверху. Выпекайте 45 минут, пока нож не станет чистым, а верхушка пирога не будет иметь золотистую корочку.

Шарлотта

Думаю, все же можно слишком сильно любить другого человека.

Ты возводишь кого-то на пьедестал, а потом внезапно под таким углом замечаешь, что не так: волосы уложены неправильно, поползли колготки, сломана кость. Ты тратишь все время и силы на то, чтобы улучшить ситуацию, а вместе с тем разрушаешься сам. Ты даже не осознаешь, как выглядишь, насколько ухудшился твой внешний вид, потому что смотришь в другую сторону.

Это не оправдание, а лишь попытка ответить на вопрос, как я оказалась возле твоей койки. Ты лежала с перевязанным сломанным запястьем, потому что доктора слишком сильно надавливали, пытаясь остановить кровотечение, со сломанными ребрами от сердечно-легочной реанимации, которую начали, когда остановилось сердце.

Я привыкла слышать, что у тебя сломалась кость, что нужна операция или гипс. Но сегодня я совершенно не ожидала услышать из уст врач слова «кровопотеря», «причинение себе вреда», «суицид».

Как может шестилетняя девочка желать себе смерти? Неужели это единственный способ заставить меня сесть рядом и заметить тебя? Потому что да, теперь все мое внимание было приковано к тебе.

Не говоря уже о парализующем все тело чувстве сожаления.

Все это время, Уиллоу, я хотела, чтобы ты увидела, насколько важна для меня, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить тебе лучшую жизнь… а ты не хотела этой жизни.

— Не верю! — горячо проговорила я, хотя ты спала, находясь под лекарствами на оставшуюся ночь. — Не верю, что ты хотела умереть.

Я провела ладонью по твоей руке, пока пальцы не коснулись бинта, повязанного поверх глубоких порезов на запястьях.

— Я люблю тебя, — сказала я, и мой голос задрожал от слез. — Я так сильно тебя люблю, что даже не знаю, кем я была бы без тебя. И пусть на это потребуется вся моя жизнь, я докажу тебе, почему твоя все изменила.

Я выиграю этот иск, а на полученные деньги отвезу тебя посмотреть Паралимпийские игры. Куплю тебе спортивное инвалидное кресло, собаку-поводыря. Мы перелетим полмира, и я познакомлю тебя с людьми, которые, как и ты, пошли наперекор всему, чтобы стать кем-то большим, чем ожидали остальные. Я покажу тебе, что быть другим — это не смертный приговор, а призыв к действию. Да, у тебя будут новые переломы, но не с костями, а с границами.

Твои пальцы дернулись в моей ладони, затрепетали веки, когда ты открыла глаза.

— Привет, мамочка, — промурлыкала ты.

— Ох, Уиллоу! — произнесла я, срываясь на рыдания. — Ты нас до ужаса напугала!

— Прости.

Я поднесла твою здоровую руку к губам и поцеловала ладонь, словно сладость, которая могла растаять.

— Нет, — прошептала я. — Это ты прости.

Шон пошевелился на кресле, в котором спал в углу палаты.

— Привет, — сказал он, и его лицо засветилось, когда он увидел тебя в сознании. Он присел на койку. — Как дела у моей девочки? — Он убрал с твоего лица волосы.

— Мам? — позвала ты.

— Что, малышка?

Ты улыбнулась, впервые за долгое время по-настоящему улыбнулась.

— Вы оба здесь, — сказала ты, будто только того и хотела.

Пока Шон сидел с тобой, я спустилась в холл и позвонила Марин. Она оставила на голосовой почте миллион сообщений.

— Пора бы уже! — фыркнула она. — Шарлотта, вот вам экстренные новости. Нельзя уходить в самый разгар процесса, особенно не сказав своему адвокату, куда вы. Понимаете, какой я чувствовала себя дурой, когда судья спросил, где моя клиентка, а я не смогла ответить?

— Мне пришлось уехать в больницу.

— К Уиллоу? Что у нее сломалось на этот раз? — спросила Марин.

— Она перерезала вены. Потеряла много крови, а из-за вмешательства врачей у нее перелом некоторых костей, но она поправится. Она останется под наблюдением на ночь. — Я задержала дыхание. — Марин, я не могу пойти в суд завтра. Мне придется остаться с ней.

— На один день. Я могу взять отсрочку на один день. И… Шарлотта, я рада, что с Уиллоу все в порядке.

Из груди вырвался стон.

— Я не знаю, что бы делала без нее.

Марин затихла.

— Не позвольте Гаю Букеру это услышать, — сказала она и повесила трубку.

Я не хотела возвращаться домой, потому что мне пришлось бы увидеть кровь. Наверное, она была повсюду — на занавеске для душа, на кафеле, в стоке ванны. Я представила, как беру дезинфицирующее средство, мокрую тряпку и много раз прополаскиваю ее в раковине, как болят руки и жжет в глазах. Представила, как розовеет вода и даже спустя тридцать минут уборки от меня все равно будет разить страхом потерять тебя.

Амелия сидела в кафетерии на первом этаже, где я оставила ее с чашкой горячего шоколада и картонной лодочкой картофеля фри.

— Привет, — сказала я.

Она привстала со стула:

— А Уиллоу…

— Она только просыпается.