Обращаться с осторожностью

Амелия выглядела так, будто сейчас упадет в обморок, и я не могла ее винить. Именно она нашла тебя, вызвала «скорую».

— Она что-нибудь сказала?

— Ничего. — Я накрыла ее руку своей ладонью. — Сегодня ты спасла жизнь Уиллоу. Я не могу найти слов, чтобы передать, как сильно благодарна тебе.

— Я не могла позволить, чтобы она истекла кровью, — сказала Амелия и задрожала.

— Хочешь увидеться с ней?

— Я… не знаю, могу ли я сейчас. Все время вижу ее в ванной… — Будучи типичным подростком, она ушла в себя, сгорбилась, будто свернувшийся листок папоротника. — Мам, что бы было, если бы Уиллоу умерла?

— Амелия, даже не думай о таком.

— Я не это имела в виду… не сегодня. В смысле, много лет назад. Когда она только родилась.

Она посмотрела на меня, и я поняла, что она вовсе не пытается огорчить меня, а честно спрашивает, какой была бы ее жизнь, если бы нам не добавился еще один ребенок с серьезной болезнью.

— Амелия, не могу сказать, — честно призналась я. — Я лишь очень рада, что этого не произошло. Ни тогда, ни сегодня, благодаря тебе. Вы обе мне ужасно нужны.

Я поднялась, ожидая, когда Амелия доест картофель, и подумала, скажет ли психиатр, к которому мы тебя отведем, что я причинила тебе неизгладимый вред. Могло ли быть так, что ты порезала запястье, потому что, несмотря на твой обширный словарный запас, у тебя не нашлось слова, чтобы сказать мне остановиться. Откуда ты вообще узнала, что если порезать запястье, то можно обеспечить себе уход из этого мира?

Амелия будто прочла мои мысли:

— Мам, не думаю, что Уиллоу пыталась покончить с собой.

— Почему ты так решила?

— Она знает, — сказала Амелия, поравнявшись со мной, — что только благодаря ей наша семья держится вместе.

Амелия

Наедине с тобой я осталась только спустя три часа после твоего пробуждения, когда мама и папа вышли в коридор переговорить с врачом. Ты посмотрела на меня, так как знала, что у нас не так много времени, пока все снова не наводнят палату.

— Не переживай, — сказала ты. — Я никому не скажу, что оно твое.

Ноги чуть не подвели меня, мне пришлось схватиться за пластиковый поручень больничной койки.

— О чем ты только думала? — спросила я.

— Мне просто хотелось узнать, каково это. Когда я увидела…

— Тебе не следовало этого делать.

— Я уже сделала. И ты выглядела… не знаю… такой счастливой.

Однажды на уроке естествознания учитель рассказал о женщине, которая пришла в больницу, потому что ничего не могла съесть, ни кусочка, и врачи, сделав операцию, обнаружили волосяной комок, который полностью занял желудок. Позже муж сказал, что действительно видел, как она жевала иногда волосы, но не представлял даже, что все выйдет из-под контроля. Так я чувствовала себя сейчас: меня тошнило, желудок казался полным по привычке, столь окрепшей, что я даже не могла сглотнуть.

— Глупый способ быть счастливым. Я поступила так, потому что не могла быть счастливой обычными способами. — Я покачала головой. — Я смотрю на тебя, Вики, сколько ерунды сваливается на тебя, но ты не позволяешь этому сломить тебя. А я не могу порадоваться тому хорошему, что есть в моей жизни. Я жалкое создание.

— Я не считаю тебя жалкой.

— Правда? — невесело засмеялась я; слова казались бесхитростными. — Тогда кто я?

— Моя старшая сестра, — только и сказала ты.

Я слышала, как скрипнула дверь, папа еще разговаривал с врачом. Наспех смахнула со щеки слезинку:

— Уиллоу, не пытайся быть как я. Ведь я пыталась быть как ты.

Затем в комнату зашли папа и мама. Они перевели взгляд с твоего лица на мое.

— О чем вы тут говорите? — спросил отец.

Мы даже не смотрели друг на друга.

— Ни о чем, — в унисон ответили мы.

Пайпер

— Завтра мне не нужно в суд, — сказала я, все еще пошатываясь от усталости, и положила телефон на место, посмотрев на Роба.

Его вилка замерла в воздухе.

— Хочешь сказать, она пришла в себя и отозвала иск?

— Нет, — сказала я, садясь рядом с Эммой, которая гоняла по тарелке китайскую еду. Я задумалась, что именно говорить в ее присутствии, но потом решила, что, если она достаточно взрослая, чтобы осмыслить этот судебный процесс, значит может услышать и правду. — Это из-за Уиллоу. Она порезала вены бритвой, и очень серьезно.

Серебряная вилка Роба звякнула по тарелке.

— Господи! — выдохнул он. — Она пыталась покончить с собой?

Пока Роб этого не произнес, мне такое даже в голову не пришло. Ради всего святого, тебе было всего шесть с половиной! Девочки твоего возраста мечтают о пони и Заке Эфроне, а не пытаются совершить самоубийство. Однако порой происходит то, чего совсем не может быть: шмели летают, лосось плывет против течения. Рождаются дети без костной системы, которая бы удержала их вес. Лучшие друзья выступают друг против друга.

— Ты же не думаешь… Роб, боже!

— С ней все будет в порядке? — спросила Эмма.

— Не знаю, — призналась я. — Будем надеяться.

— Что ж, если это не гигантский знак вселенной, чтобы Шарлотта пересмотрела приоритеты, — сказал Роб, — тогда я не знаю, что это. Не помню, чтобы Уиллоу когда-то жаловалась.

— За год многое поменялось, — заметила я.